«Сравнительные жизнеописания», самая крупная и известная работа Плутарха с ярко выраженной морализаторской направленностью, включает 22 тщательно составленные парные биографии 46 выдающихся греческих и римских политиков и является ценным историческим источником. Разносторонние и многообразные сочинения на философскую, педагогическую и литературную тематику для различной аудитории объединяют под условным названием «Моралии». Крупнейшая работа в составе «Моралий» — частично автобиографические «Застольные беседы» с философским обсуждением различных проблем. Взгляды эрудированного Плутарха характеризуются близостью к среднему платонизму, повышенным вниманием к этическим вопросам, оригинальностью многих суждений и некоторым влиянием перипатетического и пифагорейского учений.
Сохранилось менее половины сочинений Плутарха. В античную эпоху его труды высоко ценились, но в начале Средних веков были почти забыты. С IX века Плутарх вновь стал популярным автором в Византии, а с конца XIV века — и в Западной Европе. В Новое время благодаря переводам на латинский и новоевропейские языки он стал одним из самых читаемых древних писателей, а «Сравнительные жизнеописания» оказали большое влияние на развитие биографического жанра, сделав имя автора нарицательным.
Подробности биографии Плутарха известны недостаточно[7]. Дата его рождения доподлинно неизвестна, но обычно она принимается за середину — вторую половину 40-х годов н. э.[8][9][10][11] Он родился и вырос в Херонее — маленьком городке с древней историей в области Беотия, расположенном примерно в 100 км северо-восточнее Афин[12][13]. Плутарх происходил из состоятельной семьи, которая, впрочем, не принадлежала к старинной аристократии[14][15][комм. 1]. Самый ранний известный предок греческого автора — его прадед Никарх, современник Марка Антония[14]. Плутарх упоминал нескольких членов семьи — деда Ламприя, отца Автобула, братьев Ламприя и Тимона[12]. Отмечается, что члены семьи, помимо зажиточности, отличались и образованностью[11].
Спустя некоторое время после окончания обучения Плутарх вернулся в родную Херонею[12]. Этот факт отличает его от большинства греческих интеллектуалов, которые предпочитали жить и работать в крупных культурных центрах[21]. В Херонее он занимал должность эпонимногоархонта и другие местные магистратуры[22][23]. Плутарх был очень привязан к родным Херонее и Беотии[24]. Одним из проявлений особого интереса к локальной истории считается подробное описание деятельности Луция Лициния Лукулла в Беотии: данный эпизод имел большое значение для Херонеи при незначительной роли в мировой перспективе[25]. В доме Плутарха собиралась молодёжь, которую он наставлял в философии и прочих науках[26][27]. Примерно на пятидесятом году жизни (конец 90-х годов) его избрали одним из двух пожизненных жрецов храма Аполлона в Дельфах[28][29]. Из-за занятия почётного поста в Дельфах Плутарх занимался популяризацией этого святилища в своих сочинениях[29]. Кроме того, он был посвящён в мистерии Диониса и, возможно, Исиды[30].
Во время первого посещения Плутархом Рима Колизей ещё строился, а во время второго визита в столицу уже действовал
Плутарх много путешествовал, особенно по Греции. Он посетил многие исторические места, включая Фермопилы и Спарту[25][31][32], места многих знаковых битв[33]. Его наблюдения особенно ярко проявились в подробном описании битвы Суллы и Архелая при Херонее в 86 году до н. э.[25] Он выезжал и за пределы римской провинции Ахея, посетив Македонию, Крит, Италию, Египет, Малую Азию[23]. В Риме Плутарх был неоднократно: часто реконструируется двукратное пребывание в столице (в конце 70-х и в начале 90-х годов)[19][32], а Филип Стэдтер[en] реконструирует три путешествия — в начале 70-х, примерно в 89 и примерно в 92 году[34]. Поводом к первой поездке в Рим стало судебное дело с участием беотийцев или дельфийцев, хотя он наверняка воспользовался случаем для налаживания связей в столице[20]. Помимо Рима, он посетил и другие части Италии — в частности, место битвы при Бедриаке[20]. В Италии он прочёл несколько публичных лекций по философии на древнегреческом языке[20][35]. Допускается, что последний визит в Италию Плутарх мог прервать из-за высылки Домицианом философов[36].
Надпись на обнаруженной в 1877 году стеле (постаменте статуи), установленной дельфийцами и херонейцами в честь Плутарха (вторая строка: др.-греч.ΠΛΟΥΤΑΡΧΟΝ [Ploutarchon]). Археологический музей в Дельфах[en]
Плутарх владел латинским языком, но, по собственному признанию, начал читать книги на этом языке только в зрелом возрасте. Он признавался, что ему не хватало языковой практики во время поездок по Италии[20]. В результате распространена точка зрения о посредственном владении латинским языком[39]. Впрочем, существуют и альтернативные мнения по данному вопросу. Так, отмечается, что извинение перед читателями о недостаточном владении латинским языком может быть вежливым самоуничижением и не отражать реального уровня языковых навыков. Проанализировав особенности использования фрагментов Гая Саллюстия Криспа в «Сравнительных жизнеописаниях», Мария Тереза Шеттино пришла к выводу о достаточном («далёком от поверхностного») уровне владения латинским языком, который позволил Плутарху корректно интерпретировать этические идеи римского автора и адекватно передать содержание его работ на древнегреческом языке[40].
Последние годы жизни Плутарха известны только по ненадёжным поздним источникам. В краткой статье в византийской энциклопедии «Су́да» сообщалось, что Траян облёк его консульским достоинством (ornamenta consularia) и даровал ему некий аналог права вето в отношении всех действий наместника Иллирика. Евсевий Кесарийский добавляет, что в 119 году Плутарх стал «прокуратором» Ахайи (Греции). Несмотря на возможные неточности в этих сообщениях, они считаются отражающими значительные возможности, предоставленные Плутарху по вмешательству в управление Грецией римлянами, или некий неадминистративный надзор за провинцией[41][42][43][44]. Отсутствие упоминаний об этих высоких почестях в сочинениях самого Плутарха может объясняться как более ранним написанием основных трактатов, так и большей важностью для него места в рамках традиционной греческой политики[45].
Умер Плутарх после 119 года, дату его смерти обычно относят к 120-м годам[8][9]. По сообщению Артемидора, в конце жизни он был тяжело болен[46][44]. Исследователи, сомневающиеся в точности сообщения Евсевия Кесарийского, датируют его смерть временем после прижизненной надписи на статуе в Дельфах, сделанной вскоре после 117 года, когда Адриан только пришёл к власти[47][48]. Плутарховед Кристофер Джонс[de] предположил, что другая статуя в Дельфах, установленная в 125 году старшим жрецом Титом Флавием Аристотимом, наверняка указывает на смерть Плутарха (прежнего старшего жреца) к этому времени[49][48]. Аргументация Джонса принимается в современной историографии[50].
Примерно в 70 году Плутарх женился на Тимоксене; у них родилось пятеро детей, но трое из них, включая единственную дочь, умерли в детстве[12][51]. Его родственник (племянник или внук) Секст Херонейский был одним из наставников будущего императора Марка Аврелия[52].
Сочинения Плутарха делят на две группы — биографические и философско-публицистические работы. На рубеже XIII и XIV веков византийский учёный Максим Плануд, собравший разрозненные рукописи его трудов, условно разделил сочинения греческого автора на «Жизнеописания» и «Моралии»[53][54][55]. Название «Моралии» прижилось, хотя оно считается неточным и не отражающим широты интересов Плутарха[56][комм. 3].
Плутарх написал около 80 отдельных сочинений (около 130, если считать каждую биографию за отдельную работу), подлинность ещё нескольких работ сомнительна. При этом сохранился позднеантичный перечень сочинений Плутарха — каталог Ламприя, состоящий из более чем 200 наименований объёмом около 300 книг-свитков[59][комм. 4]. Он был составлен в III—IV веках в одной из античных библиотек[комм. 5][59]. Объём утраченных сочинений оценивается более чем в половину или почти в две трети от их общего первоначального объёма[59][62].
Большинство сочинений Плутарх написал в зрелом возрасте и в старости, но их точная датировка неясна. Несколько работ относят к числу ранних опытов греческого автора на основании стилистических особенностей[63] или заложенных идей[44], но уверенная датировка большинства сочинений невозможна. Главным хронологическим ориентиром служит смерть императора Домициана в 96 году: в период его репрессивного правления авторы, включая, вероятно, Плутарха, предпочитали не публиковаться[64][комм. 6]. Кристофер Джонс отнёс к периоду до 96 года «Утешение к жене» и небольшой цикл биографий императоров, от которого сохранилось две биографии[67][комм. 7]. После 96 года он написал свои основные произведения — «Сравнительные жизнеописания» и по меньшей мере 15 сочинений, входящих в «Моралии»[68] (см. также подраздел «Хронология» ниже). К наиболее поздним сочинениям Джонс относит «Следует ли старику участвовать в государственных делах?» (после 110 года), «Об Исиде и Осирисе» и «О доблести женской» (примерно 115 год), «О преуспевших в добродетели» (не позднее 116 года)[67].
«Моралии» (др.-греч.Ἠθικά [Ēthiká], лат.Moralia) — условное обозначение нескольких десятков работ, охватывающих широкий круг вопросов — философию, педагогику, политику, гигиену, психологию животных, литературу, риторику[69]. В «Моралии» традиционно включают 78 сочинений[комм. 8][53]. Авторство некоторых из них впоследствии было подвергнуто сомнению[53]. Неизвестных авторов сочинений, ошибочно приписывавшихся Плутарху, условно называют Псевдо-Плутархом. В XIX—XX веках мнения о принадлежности некоторых сочинений Плутарху неоднократно менялись. Так, во время составления Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона считалась доказанной подложность «Пира семи мудрецов[it]»[71], но в настоящее время доминирует противоположная точка зрения[72]. Часто считается ошибочной точка зрения о написании Плутархом трактата «О воспитании детей», хотя идеи трактата перекликаются с педагогической концепцией греческого автора[73]. К числу псевдо-Плутарховских сочинений в настоящее время обычно относят и трактат «О музыке»[74].
Крупным сочинением, входящим в «Моралии», являются «Застольные беседы» (др.-греч.Συμποσιακὰ προβλήματα [Symposiaká problḗmata], буквально — «Симпосийные проблемы/вопросы»[комм. 9]) в девяти книгах. Судя по предисловию, адресованному Созию Сенециону, это сочинение основано на реальных встречах в разное время[76]. Историчность «Застольных бесед» подвергалась сомнению в начале XX века, выскзывались и мнения в поддержку стенографической записи реальных бесед, но позднее распространилась точка зрения о том, что описанные Плутархом беседы не были полностью вымышленными, хотя и содержали элементы переработки[77][78][79]. Застолья с участием Аммония и деда Плутарха Ламприя относят к молодым годам автора, а застолье на свадьбе его сына Автобула происходило значительно позднее[76]. Сочинение было написано между 99 и 116 годами[80]. Оно состоит из 95 разделов, каждый из которых посвящён рассмотрению одного вопроса. Затрагиваемая проблематика в «Застольных беседах» делится на две группы — относящиеся к этическим аспектам организации застолий и прочие вопросы, спонтанно обсуждавшиеся во время встречи (в переводе Якова Боровского — «застольственные» и «застольные» вопросы соответственно)[81]. Присутствующие, дискутируя по вопросам организации застолья (например, должен ли хозяин указывать место на обеде и нужно ли подавать отдельную порцию каждому гостю), переходят к этическим проблемам, проистекающим из первоначальной темы беседы[81], и к отвлечённым философским вопросам (например, проблеме курицы и яйца). Собравшиеся обсуждают литературу, философию, науку, общество и этикет[82]. Не всегда поставленный в начале раздела вопрос получает однозначный ответ, а непоследовательность дискуссии заставляет говорить о её беспорядочности, которая, возможно, была тщательно спланирована автором[83]. Отмечаются отдельные черты сходства «Застольных бесед» с несколькими сочинениями греческих философов с обсуждением вопросов застолья, с диалогами Платона, а также с «Воспоминаниями о Сократе» Ксенофонта и с распространёнными в эпоху ранней Римской империи сборниками слабо упорядоченных заметок на разные темы, однако сочинение Плутарха не только оригинально по содержанию, но и является новаторским для своего времени в жанровом отношении[84][85]. В результате «Застольные беседы» считаются важным памятником культуры учёных бесед в ранней Римской империи[86][87][88]. Сочинение также считается важным для изучения биографии автора[82].
Проблемно-ориентированный[комм. 9] подход «Застольных бесед» позволяет объединить их с «Греческими вопросами», «Римскими вопросами», «Естественнонаучными вопросами» и «Платоновскими вопросами» в условную группу сочинений (лат.Quaestiones), из которых лишь «Застольные беседы» подверглись тщательной литературной обработке[89]. Так, «Греческие вопросы» и «Римские вопросы» отличает тезисный характер ответов на поставленные вопросы[90]. В последних двух сочинениях прослеживается ярко выраженный антикварный характер[91]. Помимо «Застольных бесед», Плутарх написал «Пир семи мудрецов[it]» (др.-греч.Συμπόσιον τῶν ἑπτὰ σοφῶν [Sympósion tōn heptá sophṓn]; вымышленная беседа семи мудрецов, живших в VI веке до н. э.) — сочинение, по некоторым особенностям близкое к похожим работам Платона и Ксенофонта[92], но также имеющее черты сходства с более поздними вымышленными диалогами Лукиана Самосатского[93].
Плутарх нередко высказывался по различным вопросам, связанным с религией. Помимо семи сочинений, в которых религиозные вопросы являются центральной темой («О суеверии», «Об Исиде и Осирисе», «Об „Е“ в Дельфах», «О том, что Пифия более не прорицает стихами», «Об упадке оракулов», «Почему божество медлит с воздаянием», «О демоне Сократа»), греческий автор неоднократно рассматривал различные связанные с религией проблемы, как в «Моралиях», так и в «Сравнительных жизнеописаниях»[94].
Особняком в творчестве Плутарха стоят около 25 адресованных широкой публике работ в непростом для классификации жанре, который различными исследователями характеризуется как практическая этика или популярная философия, а часть из них немецкий филолог Хайнц-Герд Ингенкамп[de] рассматривает как психотерапевтические[95]. Впрочем, выделение этих сочинений в отдельную группу не является общепризнанным: например, Александр Болдырев в статье о Плутархе в «Истории греческой литературы» не стал выделять эти работы в отдельную группу[96]. Сохранившиеся произведения этой группы рассматривают широкий круг вопросов: от советов новобрачным («Наставление супругам») и утешения людям в трудной ситуации («Слово утешения к жене») до практического применения риторики («О том, как похвалить себя, не возбуждая зависти») и медико-гигиенических советов («Наставления о сохранении здоровья»)[97]. Бельгийская исследовательница Ливе ван Хоф отмечает жанровую и нишевую близость этих публицистический сочинений к современной бульварной литературе о саморазвитии, медитации, духовном здоровье, йоге, психотерапии и с советами знаменитостей[98]. Отмечается близость этих сочинений жанру философских диатриб[99]. Допускается, что именно эти популярно-публицистические сочинения сделали имя Плутарху[99].
Биографические сочинения Плутарха делятся на три группы — наиболее известные «Сравнительные жизнеописания» (др.-греч.Βίοι παράλληλοι [Bíoi parállēloi]), в которых крупные фигуры древнегреческой истории сопоставляются с великими римлянами, цикл биографий первых римских императоров (условное название — «Жизнеописания цезарей») и отдельные биографии, не входящие в какие-либо циклы (см. раздел «Прочие биографические сочинения»). Сохранилось 22 пары «Сравнительных жизнеописаний», включая одну «тетраду» — сравнение греков Агида и Клеомена с римлянами братьями Гракхами, — всего 46 биографий[100][комм. 10]. От «Жизнеописания цезарей» и отдельных биографий сохранились по две работы (биографии Гальбы, Отона, Арата Сикионского и Артаксеркса II)[102]. Общее количество сохранившихся биографий составляет 50[101].
«Сравнительные жизнеописания» — крупный античный сборник биографий и ценный исторический источник, значение которого очень велико из-за фрагментарной сохранности многих его первоисточников[101]. Каждая парная биография «Сравнительных жизнеописаний» состоит из пролога, биографий греческого и римского персонажей, а также их сравнения, хотя прологи и сравнения составлялись или сохранились не для всех пар биографий[103].
«Сравнительные жизнеописания» сохранились почти целиком. Помимо дошедших до наших дней 22 пар (включая одну тетраду), Плутарх написал парную биографию Эпаминонда и Сципиона Эмилиана; общее количество персонажей данного цикла, таким образом, изначально составляло 48[8]. Традиционно считается, что биографии с самого начала публиковались парами[103], однако находки папирусных свитков с фрагментами «Сравнительных жизнеописаний» поставили эту теорию под сомнение (см. раздел «Рукописи»). Встречаются (в том числе в «Моралиях») и ссылки на несохранившиеся биографии. Допускается, что некоторые из упомянутых Плутархом работ могли быть запланированы, но не написаны, или написаны, но утеряны до составления каталога Ламприя[100]. Примером ненаписанных работ считаются биография спартанского царя Леонида, которую, по словам Плутарха, он надеялся написать[105]. Озвученное в биографии Гая Мария желание написать биографию Метелла Нумидийского, вероятно, осталось невыполненным из-за смерти автора[63].
Жан-Жюль Антуан Леконт дю Нуи. «Демосфен учится ораторскому мастерству» (1870 год). Картина изображает эпизод биографии Демосфена, описанный Плутархом: «Неясный, шепелявый выговор он одолевал, вкладывая в рот камешки и так читая на память отрывки из поэтов, голос укреплял бегом, разговором на крутых подъёмах и тем, что, не переводя дыхания, произносил несколько стихов или какие-нибудь длинные фразы»[106]
Большинство избранных Плутархом греков представляют классический период греческой истории с близкими по духу деятелями более позднего времени[107]. Акцент сделан на биографиях политиков и военных; в этом же контексте рассматриваются многосторонние Демосфен и Цицерон[108]. Отмечается также отсутствие деятелей искусства и философии, а также отказ от включения в канон Филиппа II Македонского — популярного героя эллинистических биографий[109].
Жанровая специфика
Несмотря на распространённое в настоящее время восприятие «Сравнительных жизнеописаний» как образцовых античных биографий, в глазах современников сочинение Плутарха не вполне вписывалось в каноны этого довольно молодого жанра[110][105]. В греческой литературе в эллинистическую эпоху сложилось два типа биографий:
гипомнематическая (перипатетическая) биография справочного типа с возможно более полным перечислением особенностей происхождения, характера, телосложения, здоровья, привычек, вкусов, обстоятельств смерти, обычно — по рубрикам и с приложением изречений и анекдотов из жизни персонажа[111];
риторическая биография — похвала (энкомий) или поношение (псогос) со строгим отбором материалов для соответствия задуманной эмоциональной окраске и поддержанием интонации на одном уровне[112].
«Сравнительные жизнеописания» не принадлежали ни к одному из двух типов биографий[113]. Плутарх критикует тщательный сбор биографических подробностей в гипомнематических биографиях и не разделяет открытую предвзятость риторических биографий. Он не скрывает отдельных недостатков идеализируемых персонажей и не демонизирует отрицательных персонажей — Деметрия и Антония, используя поводы, чтобы похвалить их по частным вопросам[114]. Чужда ему и установка риторических биографий на одинаковую интонацию, вместо которой автор свободно чередует нейтральные и драматичные эпизоды[115]. Допускается, что Плутарх мог перенести в биографический жанр некоторые установки философских диалогов и диатриб[116]. Влияние частично сохранившегося сборника биографий Корнелия Непота на Плутарха оценивается как потенциально значительное в отборе персонажей, но подчёркиваются и важные инновации Плутарха[36][100].
Плутарх однозначно дистанцировался и от историографического жанра. Его взгляды на различия между биографией и историографией иллюстрирует программное заявление в прологе к биографии Александра Македонского[100][117]:
Мы пишем не историю, а жизнеописания, и не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель или порочность, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов[118].
Другое значимое указание Плутарха на проводимые им различия между историографией и биографией обнаруживают в его трактате «О злокозненности Геродота», в котором автор критиковал «отца истории» за недостаточное внимание к благородным деяниям и высказываниям[105].
Биографический характер «Сравнительных жизнеописаний» считается важным для понимания целей и задач сочинения. В целом Плутарх рассматривает биографии как способ самосовершенствования[119]. Моральная нацеленность сборника доминировала над второстепенными задачами — информационной, эстетической и другими[120]. Биографии рассматривались в рамках педагогической концепции Плутарха, как практическая иллюстрация моральных принципов и способ передачи опыта, причём не только положительных примеров для подражания, но и отрицательных (Антоний, Деметрий, Алкивиад, Кориолан) — для избегания[101][121][122]. Поскольку «Сравнительные жизнеописания» носили биографический, а не исторический характер, автор нередко намеренно опускал многие важные в историческом отношении факты, которые не имели большого значения для решения дидактических задач и раскрытия личности персонажа; развёрнутое пояснение своей позиции он дал в прологе к биографии Никия[123]. Результатом биографического подхода стало и то, что Плутарх в биографиях уделяет большое внимание «мелким фактам» — личной жизни, привычкам, анекдотическим ситуациям, считая их более важными для лучшей характеристики описываемого персонажа[124]. Поэтому встречаются и отступления от хронологической последовательности изложения[120]. Отсутствие рубрикации и строгой хронологии не делает изложение беспорядочным: в последовательности изложения эпизодов биографий прослеживаются закономерности[125].
Попытки рассмотрения «Сравнительных жизнеописаний» как цикла сочинений с глобальной идеологической направленностью — например, как примирение побеждённых греков с победившими римлянами или как включение древнеримской истории в рамки греческой истории — не пользуются поддержкой исследователей, и подобное измерение считается малозначимым на фоне педагогических целей Плутарха[126]. Другой из целей цикла — возможно, вспомогательных — могло быть создание подборки примеров исторических деяний (лат.exempla) для общественно-политических деятелей[119].
Хронология
Критика Плутархом императора Домициана — отправная точка для датировки «Сравнительных жизнеописаний»
«…если кто, удивившись роскоши Капитолия, увидел бы во дворце Домициана один только портик, или базилику, или бани, или покои наложниц, тот <…> не мог бы не обратиться к Домициану с такими приблизительно словами: „Ты и не благочестив и даже не щедр — ты просто болен. Ты радуешься, проматывая деньги на бесконечные постройки, и, точно пресловутый Мидас, хочешь, чтобы всё у тебя было из камня и золота“»[127].
Реконструкция абсолютной и относительной хронологии написания биографий сборника проблематична. В «Сравнительных жизнеописаниях» неоднократно размещаются перекрёстные ссылки на другие, ранее написанные биографии этого цикла, однако зачастую они противоречат друг другу[47]. В попытке разрешить данную проблему в 1907 году Йоханнес Мевальдт[en] предположил, что по меньшей мере часть биографий издавалась небольшими группами. Несмотря на критику отдельных положений теории Мевальдта, она в целом была принята исследователями[128]. Так, основываясь на выводах Мевальдта и внутренних особенностях биографий, Кристофер Пеллинг отстаивает позицию об одновременном написании биографий шести деятелей поздней Римской республики — Красса, Помпея, Цезаря, Катона Младшего, Брута и Марка Антония[129], что поддерживается современными исследователями[130].
Для некоторых биографий может быть установлена относительная хронология в отношении других жизнеописаний. Так, первой парой биографий считается несохранившаяся пара Эпаминонд—Сципион, а благодаря прямым указаниям Плутарха известно, что пара Демосфен—Цицерон была пятой, Перикл — Фабий Максим — десятой, Дион—Брут — двенадцатой[131]. В ряде биографий имеются указания на абсолютную хронологию публикации работ: в частности, в биографии Нумы упоминается смерть Домициана, а характер упоминаний этого императора в биографиях Публиколы (см. врезку) и Эмилия Павла указывает на написание работ после его смерти[132]. Обнаруживается и несколько других указаний, позволяющих датировать отдельные биографии между 96 и серединой 110-х годов с различной степенью уверенности[132].
Источники
Вопрос об источниках «Сравнительных жизнеописаний» был предметом изучения множества антиковедов. Поскольку биографии были посвящены деятелям различных исторических периодов, Плутарх использовал множество трудов различных авторов. Общее количество цитированных авторов в «Сравнительных жизнеописаниях» оценивается в 135, большинство из которых — греки[133]. По античной традиции, писатели далеко не всегда указывали источники информации и часто ограничивались простым упоминанием имени создателя первоисточника. Плутарх не был исключением, и особенности его ссылок и цитат не всегда дают ясное представление о характере знакомства с цитированными сочинениями. В связи с неполной сохранностью работ его предшественников зачастую невозможно установить, читал ли он их или ограничился знакомством в изложении другого писателя[133]. Среди исследователей XIX — начала XX века бытовал взгляд о написании биографий с опорой на единственный источник (нем.Einquellentheorie), откуда, как предполагалось, греческий автор заимствовал даже цитаты[134][135]. Более тщательное изучение источников Плутарха заставило полностью отказаться от этой теории, и уже к 1980-м годам её отвергли[134].
Древнегреческий историк Геродот. Римская копия греческого бюста. Палаццо Массимо-алле-Терме, Национальный музей Рима. Плутарх активно черпал информацию из «Истории» Геродота, но посвятил отдельное сочинение его критике
Основными источниками греческих биографий Плутарха были труды авторов-аттидографов[en] (преимущественно в биографиях древнейших персонажей), а также следующие авторы: Геродот (Плутарх ссылается на него всего 6 раз, но исследователи насчитывают около полусотни фрагментов в биографиях Солона, Фемистокла и Аристида, изложенных именно по Геродоту), Фаний Лесбосский (5 ссылок в Фемистокле, 2 в других биографиях), Стесимброт Фасосский (12 ссылок в биографиях Фемистокла, Кимона и Перикла), Фукидид (29 ссылок, в основном в биографиях афинян), Ксенофонт (18 ссылок, преимущественно в биографиях спартанцев), ученики ИсократаЭфор Кимский и Феопомп Хиосский с множеством ссылок, Гермипп из Смирны (4 цитаты в биографии Демосфена), Ктесий Книдский и Динон Колофонский (оба — важные источники данных о Персии, особенно в отдельной биографии Артаксеркса), Филист Сиракузский и Тимей из Тавромения (оба — источники сведений о сицилийских персонажах и о сицилийской экспедиции Никия), группа историков Александра Македонского (Аристобул, Каллисфен, Харес, Онесикрит, Неарх, «Эфемериды»), Дурид Самосский, Филарх, Иероним Кардийский (все три — источники сведений об эллинистической эпохе), Полибий (источник сведений по истории эллинизма и греко-римских отношений)[136], Аристотель (возможно, не напрямую, а через Дидима[137]). Из первоисточников особо выделяются спартанские документы[136], поэмы Солона, речи Демосфена, письма Александра и другие[138]. Плутарх основательно подошёл к выбору источников, и в биографиях греческих персонажей он цитировал семь из восьми авторов, включённых в классический александрийский канон греческих историков[139]. В биографии Демосфена Плутарх ссылается на 18 разных историков и ораторов, в биографии Ликурга — на 16[137].
Основными источниками римских биографий были, помимо упомянутого Полибия, труды Посидония Апамейского (12 ссылок), Дионисия Галикарнасского (в «Сравнительных жизнеописаниях» — четыре ссылки на его труд, включая отнесённого к грекам Пирра, однако несколько десятков фрагментов в биографиях Нумы, Публиколы, Кориолана и Камилла, вероятно, почерпнуты именно из Дионисия), Юбы II Мавретанского (шесть ссылок на Юбу как историка и ещё три — на Юбу как персонажа), Тита Ливия (14 ссылок, хотя допускается, что Плутарх использовал и материал из несохранившихся книг его «Истории»)[139]. Для описания некоторых событий, вероятно, использовались Гай Саллюстий Крисп[40] и Гай Азиний Поллион[129][комм. 12]. Особняком стоят первоисточники — различные автобиографические сочинения римских деятелей, среди которых выделяются «Мемуары» Суллы (12 ссылок) и сочинения Гая Семпрония Гракха[139][140].
Методы работы Плутарха с источниками определялись необходимостью раскрытия личности героев, а не чисто историческими задачами. В историографии часто осуждается некритическое отношение автора к использованным источникам[141]. Вместе с тем он очень далёк и от механического воспроизведения источников. Даже в случаях, когда он вынужденно опирается на единственный источник, его повествование зачастую сильно отличается от исходного текста, что вызвано обработкой материала — в частности, сокращением малозначимых и расширением важных фрагментов, а также их перестановкой[142]. Иногда Плутарх показывает эрудицию и мастерство, анализируя противоречивые сообщения: например, сочинения Гая Семпрония Гракха и антигракханские сообщения Гая Фанния, «Мемуары» Суллы (противника Гая Мария) и сочинение неизвестного автора, сочувствовавшего Марию[140]. Плутарх не боялся указать на существование альтернативной точки зрения по какому-либо вопросу и нередко дополнял повествование деталями, важными для раскрытия личности персонажа[133]. Отмечается, что методы работы греческого автора с источниками отражают интерес к исследовательской деятельности, что связывается с хорошим знанием греческой философии, уделявшей большое внимание теории познания и определению истины[143]. Предполагается, что обилие цитированных источников связано с написанием им заметок при чтении (др.-греч.ὑπομνήματα [hypomnḗmata]): временные — на восковых табличках, длительные — на папирусных свитках по темам), которые впоследствии использовались для написания различных работ[35][143][144]. Подобные заметки могли вестись Плутархом много лет, поскольку некоторые факты, упоминаемые в ранних произведениях, впоследствии использовались им в биографиях[105]. Уже в первых биографиях греческий автор не ограничивался механическим объединением выписок из разных источников. В дальнейшем при использовании одной заметки из записных книжек в нескольких биографиях он адаптировал материал, вписывая его в контекст повествования и обращая внимание читателя на различные детали, важные для понимания персонажа[145][146]. Кристофер Пеллинг подчёркивает, что, поскольку у Плутарха не было заранее сделанных записных книжек по латинским сочинениям, его методы работы с источниками для написания биографий римлян несколько отличались от работы с источниками для биографий греков. Пеллинг подчёркивает, что в греческих биографиях круг источников чрезвычайно широк и отражает кругозор начитанного Плутарха (от поэзии и драмы до исторических и философских трудов), а не столь близкое знакомство с латинской культурой особенно ярко отразилось на отсутствии отсылок к поэзии — в частности, на Энния, Катулла, Вергилия[129]. Подчёркивается, что Плутарх не без иронии относился к своим попыткам реконструкции биографий полулегендарных героев[147].
Прологи и сравнения
13 из 22 пар биографий начинаются краткими прологами (др.-греч.προοίμιον [proóimion]), относящимися ко всей паре биографий, а не к первому герою; допускается, что в паре Фемистокл—Камилл, начало которой повреждено, также мог быть пролог. Остальные биографии пролога не имеют[103]. Выделяются две основные части прологов — общая и специальная. В общей части Плутарх обычно комментирует цели и жанровую специфику биографий, размышляет на этические темы, в специальной (как правило, более краткой) части — указывается причина выбора персонажей для сравнения, отмечаются их сходства и даются комментарии, задающие тон всей паре биографий[103][148].
18 из 22 пар биографий завершаются сравнениями (др.-греч.σύγκρισις [sýnkrisis]) описанных героев с указанием различий и, в меньшей степени, сходств между ними[103][149][150]. Сравнения, как правило, длиннее прологов[103]. Долгое время сравнения пар биографий рассматривались как сугубо вспомогательные элементы, пока в 1956 году Гартмут Эрбсе[en] не предложил альтернативный взгляд на сравнения, отстаивая точку зрения об их важности для выявления тематики, использовавшейся Плутархом для отбора материалов в биографиях[151]. Идеи Эрбсе в 1972 году развил Дональд Расселл[en], который, соглашаясь с невысокими эстетическими достоинствами и низкой информативностью сравнений, признавал их важнейшим элементом сравнительно-биографической концепции греческого автора[152]. Допускается, что Плутарх мог подробнее описать своё видение целей и задач сравнений в несохранившейся первой паре биографий[153]. Греческий автор применял сравнительный подход и в других произведениях — например, в сочинении «О доблестях женщин» он проводил параллели между достоинствами великих гречанок и римлянок с мужчинами[154].
В каталоге Ламприя упоминаются восемь написанных Плутархом биографий первых римских императоров от Октавиана Августа до Вителлия, из которых сохранились только биографии Гальбы и Отона[комм. 13]. Предполагается, что эти сочинения были написаны как часть единого проекта, в определённой степени близкого «Сравнительным жизнеописаниям» и предшествовавшего им хронологически. Этот цикл условно называют «Жизнеописаниями (Жизнями) цезарей»[156], их оригинальное название неизвестно. Между двумя сборниками биографий Плутарха есть существенные различия. Так, биографии Гальбы и Отона построены по иному композиционному принципу, нежели «Сравнительные жизнеописания»: повествование в них в меньшей степени человеко-ориентированное, а сами они представляют скорее фрагменты непрерывной истории императорской власти[155], хотя обнаруживаются и отдельные элементы сопоставления[157]. Возможно, «Жизнеописания цезарей» предназначались для последовательного прочтения, подобно тому, как «Сравнительные жизнеописания» задумывались для чтения попарного[158]. В силу своих особенностей «Жизнеописания цезарей» считаются более близкими к историографическому жанру, нежели «Сравнительные жизнеописания»[117].
Дата написания «Жизнеописаний цезарей» неясна. С 1901 года, когда немецкий филолог Фридрих Лео[en] счёл особенности этих биографий признаком недостатка опыта Плутарха, «Жизнеописания цезарей» считаются более ранней серией биографий, нежели «Сравнительные жизнеописания»[159]. По разным версиям, сборник был написан в правление Веспасиана (70-е годы) или в правление Нервы или даже Траяна (97—100 годы)[160], но среди исследователей сложился консенсус о том, что написание биографий императоров предшествовало составлению парных биографий[161].
Отмечается близость «Жизнеописаний цезарей» к «Жизни двенадцати цезарей» римского писателя Гая Светония Транквилла[156], в том числе и в описании отдельных событий, что заставляет предполагать использование общих источников или даже прямое использование Плутарха[162]. Плутарха отличает от Светония отказ включать в подборку императоров биографию Гая Юлия Цезаря[156]. Отмечается отчётливое сходство содержания некоторых фрагментов биографий Гальбы и Отона с «Историей» Тацита, что наверняка объясняется использованием ими одного общего источника, а использование одним автором другого считается менее вероятным[163]. Некоторые фрагменты «Сравнительных жизнеописаний» в биографиях Цицерона, Брута и Марка Антония, а также «Изречения царей и полководцев», возможно, близки к содержанию несохранившейся биографии Октавиана Августа[156]. Допускается, что с «Жизнеописаниями цезарей» мог быть знаком Иосиф Флавий: он однажды упомянул, что о событиях 68—69 годов писали многие греческие и римские авторы[162].
Отдельные биографии
Помимо «Сравнительных жизнеописаний» и «Жизнеописаний цезарей», Плутарх написал ряд отдельных биографий, отнесение которых к какому-либо ясно очерченному циклу затруднительно[164]; особо выделяются лишь несколько биографий знаменитых беотийцев — земляков Плутарха[161]. Сохранились лишь биографии Арата Сикионского и Артаксеркса, а в каталоге Ламприя перечислены ещё восемь биографий — Сципиона Африканского, Геракла, Гесиода, Пиндара, Кратета, Даифанта, Аристомена, Арата (возможно, одноимённого поэта)[комм. 14][55][161]. Небольшие по объёму биографии Арата и Артаксеркса никак не связаны, кроме близости в алфавитном порядке, но в позднеантичную эпоху начали циркулировать вместе[55]. Считается, что отдельные биографии Арата и Артаксеркса были написаны между двумя биографическими сериями, а остальные могли быть написаны ещё раньше, до «Жизнеописаний цезарей»[159].
В стилистическом отношении сочинения Плутарха, особенно «Сравнительные жизнеописания», оцениваются неоднозначно. Сергей Соболевский оценил их как довольно небрежные и далёкие от лучших образцов древнегреческой литературы[165][166], а Филип Стэдтер признал Плутарха сознательным стилистом, использовавшим язык с заботой и утончённостью[167]. В подборе слов он не обнаруживает единой стилистической тенденции, и отмечается значительная зависимость от стиля источников[166]. По выражению Сергея Соболевского, «выбор слов у него похож на мозаику, собранную из выражений разных времён и жанров»[166]. Один из излюбленных приёмов Плутарха — дополнение слова синонимом с тем же значением; в переводах эта особенность часто опускается в связи с трудностями в передаче разницы между двумя терминами[166][167][168]. Часто греческий автор прибегает к использованию метафор[166]. Он следовал тенденциям развития древнегреческого языка в эллинистическую эпоху, используя слова не из классического лексикона, диалектизмы, глаголы с двойными приставками, поэтизмы и существительные с абстрактным или неопределённым значением (последнее часто затрудняет понимание текста)[166][167]. В русле изменений, происходивших в древнегреческом литературном языке, рассматривается и падение разнообразия используемых частиц: в биографии Перикла, например, в 70 % случаев используется одна из трёх частиц (др.-греч.δὲ, γάρ, οὖν [de, gar, oun])[167]. Самый известный и яркий признак заботы Плутарха о стиле — регулярное избегание зияния гласных (хиатуса)[166][167]. Например, в биографии Перикла обнаруживаются всего два случая нарушения этого правила (за исключением частиц, артиклей и прочих вынужденных случаев невозможности избегания хиатуса)[167]. Нередко он применял такие риторические фигуры, как гипербатон и хиазм[168].
Предложения Плутарха отличаются длиной (зачастую — 10 и более печатных строк) и обилием вставных конструкций (иногда в одном предложении насчитывается более 10 глаголов в разных формах и 10 причастий[комм. 15]). Эта особенность, а также ряд грамматических особенностей, делают предложения сложными для восприятия и требуют внимательного их чтения[168]. Периоды[de] в «Сравнительных жизнеописаниях» считаются тяжёлыми и часто прерываются вставками[166], хотя обнаруживаются явные предпочтения и антипатии, свидетельствующие, по мнению Филипа Стэдтера, об утончённости литературных вкусов автора[167]. Нередко предложения Плутарха грамматически несогласованны[166]. Сам Плутарх критиковал и излишнюю стилизацию исторических текстов, и моду на подражание классическим афинским литературным образцам (аттицизм): по его мнению, его современники-аттицисты часто обращали внимание только на форму, а не на содержание[165]. В «Сравнительных жизнеописаниях» автор не маскирует своё присутствие и регулярно взаимодействует с читателем с помощью различных отступлений, замечаний от первого лица, афористических (гномических) высказываний, прерывающих основное повествование риторических обращений (апостро́ф), сравнений с похожими ситуациями, исторических анекдотов, цитат знаменитых людей и поэтов, сопоставлений, сравнений[166][169].
Несмотря на некоторые недочёты, отмечается большое композиционное мастерство Плутарха[166]. Высоко оцениваются сделанные греческим автором описания, подчёркивается его умение сделать изложение интересным для читателя и удачно составлять рассказы о трагических ситуациях[166].
В настоящее время Плутарх считается самостоятельным философом, а распространённая ранее точка зрения о неоригинальности его философских идей отвергнута[170]. Развенчано и мнение об эклектичности философских взглядов Плутарха[170].
Платон. Римская копия греческой скульптуры. Глиптотека, Мюнхен. Философия Платона оказала решающее влияние на философские взгляды Плутарха
Благодаря философской подготовке в Афинах под руководством Аммония Плутарх воспринял платоновские идеи, и его единодушно относят к последователям платонизма[171][172][173][174], хотя высказываются и сомнения в ортодоксальности его взглядов[175]. Особенности творчества Плутарха, ранее трактовавшиеся как проявления эклектизма, в настоящее время рассматриваются в качестве вспомогательного инструмента для иллюстрации платонических взглядов греческого автора[170][171].
Сочинения Плутарха демонстрируют хорошее знакомство с трактатами Платона, а наибольшее внимание он уделял диалогу «Тимей»[170][комм. 16]. При этом подчёркивается, что в основе его взглядов лежали не столько оригинальные трактаты Платона, сколько философия неоднородного среднего платонизма, в котором существовали как синкретическое течение, стремившееся вовлечь в платонический дискурс наработки других философских школ, так и догматическое направление, стремившееся вернуться назад к Платону[171][176]. Влиятельными фигурами среднего платонизма в этот период были Антиох Аскалонский и Евдор Александрийский[171]. Особо отмечается, что наставник Плутарха Аммоний, вероятно, был не вполне ортодоксальным платоником: согласно распространившейся в середине XX века гипотезе (Генрих Дёрри[de], Джон Диллон, Джон Уитакер), он мог испытывать сильное пифагорейское влияние[175][177]. Плутарх не примкнул полностью ни к одному из названных течений, и его взгляды рассматриваются как попытка синтеза идей среднего платонизма и академического скептицизма с более новой догматической традицией[170]. Трактаты, в которых Плутарх развёрнуто высказывался об истории платонических философских школ, утеряны[170]. Не сохранились и известные по заголовкам сочинения о центральных космологических, онтологических и психологических вопросах платонизма[174]. Акцент на этическую составляющую философии сближает Плутарха с Антиохом, однако повышенный интерес к метафизическим вопросам связывается с влиянием Евдора и платоников-неопифагорейцев (Модерата и других философов)[170]. Плутарх нередко использовал наработки прочих философских школ, которые согласовывались с фундаментальными платоническими положениями[178]. Наличие откликов идей различных философских школ в его сочинениях связывают с принятием им философско-методологических установок современного ему платонизма, ориентированного на занятие срединной позиции между крайними учениями[179].
Фрагмент фрески Рафаэля «Афинская школа». В центре изображены Платон с трактатом «Тимей» (слева) и Аристотель с трактатом «Никомахова этика» (справа), Плутарх хорошо знал оба этих сочинения
Несмотря на близость Плутарха к среднему платонизму, уточнение его взглядов в некоторых случаях затруднительно. Так, по античной традиции, немало философских сочинений написаны в форме полемических диалогов, что затрудняет установление позиции самого автора[170]. Кроме того, многие теоретики среднего платонизма стремились обогащать свою философию наработками иных философских школ. В результате в его взглядах иногда обнаруживают влияние неопифагорейской и перипатетической (аристотелевской) философских школ, которые были в моде в I веке н. э. В работах Плутарха содержится множество указаний на хорошее знакомство с учениями Пифагора, Аристотеля и их последователей[170][180][комм. 17]. Наиболее значительное влияние перипатетической философии обнаруживается в этике и логике[171], хотя Плутарх считал логическую доктрину Аристотеля развитием Платона[174], а для учения средних платоников о логике в целом было характерно значительное влияние Аристотеля и его учеников-перипатетиков[182]. В спорных случаях он отдавал приоритет Платону и критиковал Аристотеля за противоречия с ним[170].
В некоторых частных вопросах обнаруживается влияние пифагорейской традиции на Плутарха. Так, ирландский историк философии Джон Майлз Диллон считает результатом влияния пифагореизма такие идеи, как нумерология и вегетарианство[171]. Кроме того, нередко связывают с пифагорейством происхождение космологического дуализма Плутарха[174][183], что, впрочем, не является общепринятым: допускается возможность заимствования центральных элементов данной доктрины из других источников — в частности, из Платона[170]. Возможные отголоски пифагорейства выявляются и в этическом учении[184]. Знакомство Плутарха с пифагорейством было весьма основательным, и иногда он показывает глубокое знание этого учения по частным вопросам[185]. Несмотря на некоторые расхождения с пифагорейским учением, Плутарх чрезвычайно симпатизировал Пифагору как человеку и философу[186].
В XIX—XX веках широко распространилась точка зрения о близости Плутарха к стоицизму, что стало результатом хорошего знания греческим автором их философии, высокой оценки многих авторитетов данной школы и упоминаний о дружеских отношениях с отдельными последователями стоицизма[187]. В XX веке роль стоицизма в формировании мировоззрения Плутарха была пересмотрена с учётом новых подходов в изучении истории античной философской мысли. Большой вклад в исследование отношения Плутарха к стоицизму внёс французский эллинист Даниэль Бабю[en], отстаивавший точку зрения о хорошем знании им стоической философии при одновременной серьёзной критике их позиций[187]. Одним из направлений критики гипотезы о стоицизме Плутарха у Бабю стало обоснование интегрированности многих предположительно стоических элементов в платоновско-перипетатический дискурс[95]. Объясняя довольно тёплое декларируемое отношение греческого автора к стоицизму, Бабю предположил, что он сочетал уважение к стоицизму и стоикам с довольно резкой критикой фундаментальных основ их взглядов[187]. Тем не менее в настоящее время продолжает допускаться близость взглядов Плутарха по некоторым отдельным вопросам к стоической философии — в частности, в рассмотрении отдельных аспектов физической доктрины[171], а Мария Солопова предполагает адаптацию стоического учения в сфере логики[174]. Допускается, что признаки близости Плутарха к стоицизму могут быть связаны с сильным влиянием Платона на основателей стоической философии[188]. Критика им стоицизма наиболее серьёзна в религиозной сфере и затрагивает многие фундаментальные положения теологической доктрины стоиков. Так, он поднимает проблему теодицеи и критикует предложенные стоиками обоснования существования зла, замечая, что наполняющее Вселенную стоическое божество вынуждено смешиваться и загрязняться материей. Он также критикует стоическую идею о присутствии божественного в «дождях и камнях» (неодушевлённой материи)[189]. Впрочем, Плутарх весьма позитивно оценивает метод аллегорических интерпретаций стоиками мифологических элементов, хотя и не соглашается с их конкретными интерпретациями[190]. Допускается, что его аргументы против стоиков могли быть не его собственными, а происходить из наработок философов-платоников[191]. Алексей Лосев находит критику Плутархом стоического учения в сохранившихся трактатах недостаточно основательной и не слишком умелой[192].
Отношение Плутарха к эпикурейской философии характеризуется как однозначно негативное[188][193][194]. При этом подчёркивается, что он был хорошо знаком с ней и близко общался по меньшей мере с двумя её последователями[193]. Критика эпикурейского учения охватывает различные вопросы, от теологии до этики[195][196]. Одно из наиболее существенных расхождений между Плутархом и эпикурейцами было связано с отрицанием представителями данной школы божественной природы и их материалистическим восприятием сущности души[197]. Активно критиковал он и ориентированное на гедонизм этическое учение эпикурейцев[198]. Помимо сохранившихся работ, в которых отчётливо прослеживается критика эпикурейского учения, в каталоге Ламприя сохранились заголовки нескольких несохранившихся трактатов, явно направленных против Эпикура и его последователей[193].
Платонические воззрения Плутарха проявились и в религиозной сфере. Он не создал законченных религиозных и космологических доктрин, ограничившись рассмотрением частных вопросов, причём толкование некоторых принципиальных проблем — например, обстоятельств сотворения мира (др.-греч.κόσμος [kósmos]) — различается в разных произведениях[199][комм. 18]. Религиозные воззрения Плутарха претерпели некоторые изменения с течением времени: написанная в молодости работа «О суевериях» отличается скептицизмом, а поздние работы отмечены большей религиозной глубиной и склонностью к мистицизму[201][комм. 19].
Согласно Плутарху, все существующие религии являются различными взглядами на единую истину[203]. Его интерес не ограничивается традиционным политеизмом греко-римского культурного ареала: он знаком с религиями Египта и Индии, с зороастризмом и иудаизмом, с халдейской астрологией и другими культами[94]. В результате сочинения эрудированного Плутарха считаются важным источником по истории древних религий[94]. Особенно велик интерес греческого автора к древнеегипетской религии, а описания культовых практик, иконографии, символизма и других вопросов в сочинении «Об Исиде и Осирисе» очень ценны для исследователей. Предполагается, что среди источников его сведений по данному вопросу были не только греческие описания египетских обычаев, но и личное общение с египетскими жрецами во время посещения Египта[204]. Он немало знал о религиозных практиках иудаизма. Немецкий историк религии Райнер Хирш-Луипольд[de] особо отмечает, что Плутарх, по всей видимости, не был знаком с греческим переводом Ветхого Завета (Септуагинтой) и ничего не знал о фигуре Моисея[205]. Распространена точка зрения о неточности Плутарха в описании иудаизма, но Хирш-Луипольд допускает, что греческий автор мог ориентироваться на сложившуюся у греков интерпретацию иудейских обычаев[205]. В сочинениях Плутарха отсутствуют упоминания о христианстве. Райнер Хирш-Луипольд осторожно предполагает, что христианство могло не казаться автору темой, заслуживающей обсуждения[205]. Сергей Аверинцев осторожно допускает, что туманная фраза в «Наставлениях супругам» может быть предостережением против обращения в христианство[206][комм. 20].
Плутарх разграничивал верховное божество (др.-греч.θεός [theós], θεῖον [théion][комм. 21]) и богов пантеона, хотя отмечается отсутствие ясности в вопросе об их чётком разграничении: несколько раз он отождествлял верховное божество с одним из богов пантеона. В данном вопросе взгляды Плутарха близки концепции Платона в «Тимее» и «Государстве»[170]. Верховное божество, по Плутарху, трансцендентно и прямо не присутствует в нашем мире, хотя и является его создателем; часть его функций делегирована мировой душе[170]. Помимо верховного божества и богов пантеона, он выделял группу даймонов (др.-греч.δαίμων [dáimōn]; в некоторых переводах используется термин «демон»), которые являются связующим звеном между богами и людьми. Даймоны, по Плутарху, делятся на добрых и злых, их функции варьируются от поддержки людей в беде, организации пророчеств, заботы о святилищах до наказания дурных поступков людей[170]. Его концепция даймонов опирается не только на Платона, но также на Эмпедокла и Ксенократа[170].
Плутарх о дуализме сущего
«Итак, сложны исток и строение мира из-за противоположных и при этом не равномощных сил: превосходство остаётся за лучшей. Но и злое начало не может погибнуть совершенно, так как оно присуще значительной части тела и значительной части души Всеобщего и постоянно ведёт упорную борьбу с лучшей силой»[207].
Космология Плутарха находится под влиянием идей об асимметрическом дуализме антагонистических доброго и злого начал, примером персонификации которых он называет зороастрийских божеств Ахурамазду (Оромазда) и Аримана[170][205]. Наиболее подробно данная концепция описана в трактате «Об Исиде и Осирисе»[208]. Происхождение дуалистического учения Плутарха не вполне ясно[208], и его концепция признаётся самобытной[209][210]. В греческой философии дуалистическое учение традиционно ассоциировалось с пифагорейством, однако некоторые его следы обнаруживаются и у Платона[170][208]; дополнительным источником подобных идей могла быть зороастрийская теология[208]. Двумя существующими началами Плутарх признаёт упорядоченно-рациональную монаду, которую он воспринимал в платоновском духе и обычно называет Единым, Благом, Истинно сущим, и диаду, носителя бесформенного хаотического начала[174][203]. Оба начала вечны и находятся в непримиримой борьбе, но монада обычно оказывается сильнее, хотя опасность победы разрушительного злого начала всё равно реальна[170][189][203]. Оба начала проявляют себя через соответствующие части мировой души, и результатом их взаимодействия является мир людей[170][174][211]. Плутарха, как и многих его современников, интересовала проблема теодицеи. По его мнению, частое отсутствие немедленного воздаяния связано с тем, что божествам не свойственны гнев и импульсивность, поэтому они действуют разумно и не совершают ошибок. В трактате «Почему божество медлит с воздаянием» Плутарх предположил, что отсутствие немедленного пресечения дурных поступков может быть связано с возможностью воздаяния в загробном мире. Он также настаивал, что человек, совершающий дурные поступки, сам разрушает свою жизнь[170]. Он полемизировал со стоиками и отстаивал концепцию сотворения мира в течение некоторого времени, что помогало объяснить происхождение зла и не приписывать его появление всеблагому божеству[170][189][203].
Религиозную практику Плутарх рассматривает, противопоставляя веру и суеверия. Идея веры (др.-греч.πίστις [pístis]), под которой он понимал традицию почтения перед богами, опирающуюся на верования предков, мифы, законы и объяснения философов, у Плутарха отчасти близка к аналогичной христианской концепции[212][213]. В отличие от веры, которую он считал важной и защищал от нападок стоиков[191], многие распространённые суеверия и религиозные предрассудки он резко критиковал — особенно в раннем трактате «О суеверии»[199]. Организованное отправление культа в виде религиозных ритуалов и праздников Плутарх поддерживал[214]. Греческий автор решительно отвергал человеческие жертвоприношения[215].
Плутарх видел смысл человеческой жизни в уподоблении богам путём развития добродетельности[174], что было общей идеей для многих средних платоников[216]. Этические воззрения Плутарха находятся под сильным влиянием Аристотеля[216]. Ключевыми этическими понятиями для греческого автора были доблесть или добродетель (др.-греч.ἀρετή [aretḗ]), образованность (др.-греч.παιδεία [paidéia]) и гуманность (др.-греч.φιλανθρωπία [philanthrōpía])[170][174]. На его этическое учение повлияла идея о двойственности души, разделённой на рационально-логический и иррационально-чувственный компоненты. По Плутарху, рациональная часть (др.-греч.νοερόν [noerón], λογιστικόν [logistikón]) устойчива, а иррациональная (др.-греч.παθητικόν [pathētikón], ἄλογον [álogon]) — нет, а оптимальным является достижение баланса между ними под общим контролем рациональной части[170][217]. Учение о двойственности души считается проявлением дуалистической концепции мироздания Плутарха[182]. Как и многие античные авторы, он чётко разграничивал тело человека и душу. При этом греческий автор разграничивал собственно ум человека от его души и настаивал на «двойной смерти»: по его мнению, на Земле умирает тело, после чего душа поднимается на Луну, где ум отделяется от души[174].
Педагогические взгляды Плутарха реконструируются на основе высказываний в «Моралиях» и «Сравнительных жизнеописаниях»[73]. Весьма значимым сочинением на педагогическую тематику является «Как юноше слушать поэтические произведения»[217]. В «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарх упоминал об этическом усовершенствовании как об одной из целей сочинения[218][комм. 22]. Созвучные идеи содержатся в трактате «О воспитании детей», авторство которого, однако, обычно считается неизвестным[73].
Для Плутарха образование в первую очередь затрагивает этику, а не когнитивные навыки[73], но в целом его идеалом является гармонически развитый человек. Формирование характера и воспитание этической добродетели (др.-греч.ἠθική ἀρετή [ēthikḗ aretḗ]), по Плутарху, позволяет прожить добрую счастливую жизнь[73]. Он подчёркивал и политическую значимость образования: так, по его мнению, причиной нежизнеспособности конституции Нумы стало недостаточное внимание к образованию молодёжи[219]. Философским фундаментом его педагогических взглядов является учение о двойственности души. Он полагал, что подчинение иррациональной части души рациональной может быть достигнуто в результате тренировки. От Платона Плутарх заимствовал идеи о том, что именно образование ответственно за будущие поступки, и что наличие положительных задатков без должной подготовки не гарантирует их развитие[217]. Процесс образования, по Плутарху, не должен останавливаться в молодости[217].
Особенно важным элементом образования Плутарх считал поэзию[217]. В данном вопросе обнаруживается расхождение Плутарха с Платоном, невысоко ценившим поэзию[220]. Сочинение «Как юноше слушать поэтические произведения» одинаково далеко как от технического руководства Квинтилиана, так и от обстоятельной «Поэтики» Аристотеля, и характеризуется как морализаторское эссе[220]. На примере поэтических произведений он давал советы по критическому восприятию текстов[218]. Плутарх признавал и большую значимость обучения риторике, иллюстрируя эту идею не только удачными примерами, но и негативным опытом Кориолана, не получившего достаточной риторической подготовки[221].
Около 25 адресованных широкой публике работ по практической этике (см. раздел «Моралии») долгое время считались второстепенными и малозначимыми, но в конце XX — начале XXI века их начали рассматривать как значимый пример практической адаптации философии к запросам греко-римской элиты ранней Римской империи[222]. Аудитория этих сочинений — элита, образованные и состоятельные люди, активные в общественно-политической жизни, но не философы[223]. Именно ориентация на неспециалистов считается главной особенностью данной группы сочинений[224]. Причиной низкой оценки этих работ Плутарха в течение длительного времени являлось их восприятие через призму технической (строгой) философии, а не как самостоятельных произведений с иными задачами и аудиторией[225]. С некоторыми оговорками отмечается близость выбранной Плутархом проблематики к сочинениям Сенеки и других современников[224].
Плутарха отличает редкое в античном мире внимание к животным и пропаганда вегетарианства[184][226]. Он — один из двух сохранившихся античных авторов, целенаправленно рассматривавших вегетарианство с философско-этических позиций (второй — позднеантичный платоник Порфирий)[227]. Его взгляды по данным вопросам могли находиться под влиянием пифагорейства[171][184]. Вопросам психологии животных посвящены два трактата — «О сообразительности животных» и «Грилл, или О том, что животные обладают разумом». Выводы и наблюдения Плутарха по основной теме данных сочинений признаются не вполне точными[226]. Он утверждал, что животные разумны, и критиковал стоиков, утверждавших обратное[170][191]. В частично сохранившемся трактате «О мясоедении» он отстаивал отказ от поедания мяса животных, приводя гигиенические, медицинские и этические доводы[170][228]. Одним из ключевых аргументов Плутарха против гастрономической объективации животных считается гипотеза о понимании животными концепции справедливости[227]. Он утверждал, что животные могут говорить и в момент убоя взывают о пощаде[227]. Высокое мнение греческого автора о животных проявляется и в религиозной сфере: в отличие от большинства современников, он высоко оценивал почитание животных в Египте и ставил его выше почитания статуй из неодушевлённых материалов у греков[229]. Отголоски вегетарианства обнаруживаются и в «Застольных беседах»[230]. В этом трактате, в частности, несколько философов рассматривали вопрос об отказе от поедания рыбы у последователей пифагорейства при отсутствии аналогичного ограничения на поедание мяса наземных животных. Аргументация их сводилась, по Плутарху, к экологическим соображениям: морские рыбы занимают совершенно иную экологическую нишу и не мешают человеку, а поедание «кур или кроликов» связывается с вынужденной необходимостью ограничивать их численность, чтобы они не съели все человеческие посевы[231]. Известно, что вегетарианцем был один из херонейских друзей Плутарха, Филин[232].
Политические воззрения Плутарха, высказанные в «Сравнительных жизнеописаниях» и, в меньшей степени, в «Моралиях», находятся в русле классической греческой философии, в которой политическая теория обычно рассматривалась как часть этики[233][234]. Как и в других случаях, его взгляды наиболее близки Платону. Одним из основных прямых заимствований из Платона считается неоднократно высказывавшаяся идея о необходимости доверять управление государством философам[235][236][237]. Вместе с тем он подмечал и ошибки политиков с философским мышлением — например, Катона Младшего[236]. Большое количество платоновских идей рассеяно по биографиям Ликурга и, в меньшей степени, Нумы Помпилия[238]. Несмотря на большой интерес к политической теории, автору больше импонировал деятельностный подход Ликурга[239], которого он поставил выше Платона и прочих философов-теоретиков: «Но после них-то [Платона, Диогена, Зенона] остались одни лишь писания да речи, а Ликург не в писаниях и не в речах, а на деле создал государство, равного которому не было и нет»[240]. Большой интерес в качестве образцового правителя-философа представлял для него и Дион, ученик Платона[236]. По некоторым частным вопросам Плутарх расходился с идеями Платона[241]. Он активно критиковал раннестоическую идею невмешательства в политику и эпикурейский подход к политике[242].
Убийство Гая Юлия Цезаря. Иллюстрация к «Сравнительным жизнеописаниям»
Плутарх неоднократно подчёркивал огромную важность политики, под которой понимал активную вовлечённость в политическую жизнь, и критиковал распространённую идею о необходимости дожидаться старости для занятий политикой[243]. В рамках этического истолкования политики Плутарх указывал на важность политической доблести (др.-греч.ἀρετή [aretḗ])[244][245]. Другим этическим элементом его политической концепции являлось осуждение внутригреческих и любых братоубийственных войн[246][247].
Плутарх не имел явно выраженного политического идеала. Несмотря на явную идеализацию Спарты времён Ликурга, он находит хорошее и в различных формах устройства других государств[248]. Идеализация Спарты была довольно необычной на фоне критического восприятия этого полиса его идейными предшественниками — прежде всего Платоном и Аристотелем[249][250]. Допускается, что источником вдохновения для идеализации ликурговой Спарты служила классическая греческая литература[251]. Факторами успеха Спарты автор считал отказ от золотых и серебряных денег, коммунальный образ жизни и равные наделы земли. Все негативные явления в Спарте он склонен считать более поздними наслоениями на оригинальную ликургову конституцию[252]. Единственными аспектами спартанского устройства, которые Плутарх критиковал с этических позиций, были криптии и намеренное спаивание илотов. Вместе с тем он признавал важность этих обычаев в системе воспитания спартанской молодёжи[252]. Упадок Спарты он связывал с распространением золота и ростом неравенства[253].
Нидерландский антиковедГерхард Алдерс[nl] подчёркивает черту политической философии Плутарха, отличающую его от многих греческих авторов, интересовавшихся политикой, — отсутствие интереса к типологии форм государственного устройства[254]. По косвенным указаниям Алдерс предположил, что Плутарх в основном следовал шестичастной типологии, широко использовавшейся в греческой политической мысли с IV века до н. э., — условно-правильные и условно-плохие формы монархии, аристократии и демократии соответственно[254]. Важной особенностью Плутарха является этическая интерпретация форм государственного устройства: он считает основным критерием различия между «хорошей» и «плохой» формами правления моральные качества правителей, а не конституционные особенности[255]. В результате объектом критики Плутарха являются не столько формы правления, сколько отдельные демагоги и тираны[256][257].
Наиболее приемлемым для Плутарха, согласно Алдерсу, является либеральное и умеренное правительство[258], близкое к политическим идеалам Аристотеля[250]. В отношении конкретных форм государственного устройства он высказывался осторожно, указывая лишь на предпочтительность умеренных форм. Плутарх не являлся противником демократии, нередко используя этот термин в положительном контексте, но критикует издержки радикальной демократии, проявлявшиеся в зависимости лидеров от изменчивых настроений толпы[259]. Он хорошо относился к аристократической форме правления, одним из образцов которой считал Спарту Ликурга, но негативно отзывался об олигархии — выродившейся форме аристократии[260]. Монархия, если она управляется мудрым правителем, удостаивается высокой оценки Плутарха, который при этом подчёркивал, что праведный монарх вынужден вести тяжёлую жизнь и напрягать все силы для решения государственных задач[261]. Образцом монарха для греческого автора выступает полулегендарный римский царь-реформатор Нума Помпилий[261]. Тиранию (выродившуюся монархию) Плутарх считал наихудшей формой правления, всячески показывал ничтожество тиранов и одобрял их убийство[262].
Политические взгляды Плутарха, несмотря на обращённость в прошлое, демонстрировали и учёт современных политических тенденций[248]. Небольшое внимание к популярной в его время идее «смешанной конституции» (Полибий и Цицерон), по мнению Алдерса, связано с пониманием, что подобное устройство неосуществимо в современную автору эпоху[258]. Подчёркивается и неиспользование в качестве образца идеального правителя современных римских императоров[263]. Отмечается, что восхищение Плутарха прошлым не рассматривалось современниками ни как призыв к свержению императорской власти, ни как подыгрыш имперской идеологии, что не исключает возможности существования более тонких аллюзий[264]. Часть критики различных государств может быть применена как к эллинизму, так и к порядкам современного римского императорского двора[265]. При этом Плутарх положительно отзывается о мировой державе, управляемой мудрым, гуманным и одарённым абсолютным монархом[266]. Плутарх не видел проблемы в политическом и военном упадке Греции, поскольку считал более важным моральное лидерство[267].
Плутарх был хорошо известен во II веке в Римской империи, причём не только среди грекоязычного населения, но и в латиноязычной столице. Считается, что большой вклад в распространение его работ внёс ритор Марк Корнелий Фронтон (иногда он ошибочно считался племянником Плутарха[52]), наставник императоров Марка Аврелия и Луция Вера. Фронтон и Марк Аврелий не упоминают Плутарха в своих сочинениях, однако император упомянул племянника Плутарха Секста как одного из важных для себя наставников[52]. Кроме того, среди биографий известных личностей, с которыми познакомился будущий император, он упомянул в том числе «Диона и Брута», и их совместное упоминание заставляет предполагать знакомство со «Сравнительными жизнеописаниями»[52]. Хорошо знали во II веке и «Моралии»[268]. Краткое упоминание Плутарха в «Метаморфозах» Апулея было, по мнению датской исследовательницы Марианне Паде, данью уважения писателю и проявлением известности его сочинений у латиноязычной публики[268]. В сочинениях Апулея обнаруживаются следы влияния отдельных философских произведений Плутарха[268]. Римский писатель-антиквар Авл Геллий не только цитировал Плутарха, но и высоко отзывался о его учёности и мудрости[268]. Грекоязычный историк Аппиан Александрийский находился под влиянием языка Плутарха и трижды в «Римской истории» проводил сравнения между теми греческими и римскими деятелями, о которых писал его предшественник[268]. Влиянием Плутарха считаются написанные историком III века Аминтианом[en] сравнительные биографии различных деятелей греческой и римской истории (сочинение не сохранилось)[268]. Допускается, что сочинения Плутарха могли оказать некоторое влияние на сатирические диалоги Лукиана Самосатского[268]. Жанровая принадлежность «Пира мудрецов» Афинея навеяна «Застольными беседами»; допускается, что Афиней выразил благодарность своему образцу, назвав одного из персонажей произведения Плутархом[268]. «Сравнительные жизнеописания» рассматривались позднеантичными греческими авторами как важный источник информации, их использовали Полиен, Павсаний, Дион Кассий, Диоген Лаэрций[269]. Флавий Филострат в одном из сохранившихся писем сослался на Плутарха как на авторитета в области литературного стиля[269]. Впрочем, некоторые представители второй софистики критиковали умеренного аттициста Плутарха за неудачный выбор слов[269].
Теоретики античного христианства рассматривали Плутарха как посредника между классической греческой философией и зарождавшейся христианской теологией[270][271]. Евсевий Кесарийский неоднократно ссылался на него в «Приготовлении к Евангелию» и в «Хронике», причём для Евсевия он был одним из наиболее высоко ценимых авторов-язычников и видным авторитетом в области языческих культов[269]. Отсутствие нападок со стороны раннехристианских мыслителей отличало Плутарха от многих греческих писателей-язычников[272]. Его работы читали Климент Александрийский и Василий Кесарийский; допускается возможность его влияния на Илария Пиктавийского[271].
В позднеантичную эпоху известность Плутарха начала снижаться. В IV—VI веках о нём высоко отзывались грекоязычные авторы — Гимерий, Евнапий, Агафий Миринейский[273]. Среди латинских писателей с творчеством Плутарха был хорошо знаком лишь Макробий, в то время как большинство авторов не знало о нём или ограничивалось единичными упоминаниями[273][274].
Известность Плутарха существенно различалась в Западной Европе и Византии. В Раннее и Высокое Средневековье он был мало известен в Западной Европе[275]. Его написанные по-гречески сочинения были неизвестны, и лишь в билингвальной Южной Италии могли сохраниться рукописи нескольких его сочинений[276]. При этом имя Плутарха не было забыто: Иероним Стридонский в хорошо известной средневековым читателям «Хронике» упоминал о нём как о крупном философе[273]. Единственное значимое новое упоминание о Плутархе в Высокое Средневековье было связано с ошибочно приписанным ему трактатом «Наставления Траяну[it]» (лат.Institutio Traiani): Иоанн Солсберийский использовал его в своём сочинении «Поликратик», что привлекло некоторое дополнительное внимание к личности Плутарха[275]. С «Моралиями» мог быть знаком живший в XII веке на Сицилии переводчик Платона на латинский язык Генрих Артистипп[en][277]. С XII века в Западной Европе начинают активнее циркулировать рукописи с несколькими сочинениями, входящими в «Моралии»[277]. Лишь в конце XIV — начале XV века Плутарх стал чрезвычайно популярным и влиятельным автором в Западной Европе (см. ниже).
Несмотря на то, что в Византии Плутарх был известен лучше, чем в Западной Европе, в VII—VIII веках наблюдалось падение его известности как самостоятельного автора[273]. Нередко сведения из его сочинений были известны по текстам античных компиляторов[278]. В результате эволюции литературных вкусов в византийском обществе в IX—X веках «Сравнительные жизнеописания» стали значительно более востребованным и популярным произведением[279]. Эрудированный патриарх Фотий цитировал отрывки из «Сравнительных жизнеописаний» в «Мириобиблионе»[280]. В первой части «Мириобиблиона» Фотий кратко изложил содержание позднеантичной подборки Сопатра из Апамеи, в которой обильно цитировался Плутарх. Во второй части сочинения он пересказал некоторые римские и греческие биографии, отметив при этом, что пользовался неким «кратким изложением»[комм. 23], характер которого неясен[280]. Фотий неоднократно использовал исторические свидетельства Плутарха в переписке — например, в письме к болгарскому царю Борису I (Михаилу)[280]. «Сравнительные жизнеописания» были известны и императору Льву VI, который неоднократно ссылался на греческого автора в своих гомилиях[281].
В IX—X веках Плутарх превратился из источника сведений по разным вопросам в один из образцов для историографии[282]. По указанию Константина VII Багрянородного отдельные выдержки из сочинений ряда античных авторов включались в состав 53 тематических рубрик (Excerpta Constantiniana[en]), но Плутарх по каким-то причинам не попал в число писателей, отобранных для этого сборника[283]. Куратор греческих рукописей в Ватиканской библиотеке Андраш Немет предположил, что причина могла быть вызвана достаточной известностью сочинений Плутарха среди византийской элиты, из-за чего античный автор не нуждался в дополнительной популяризации[283]. В 970-е годы «Сравнительные жизнеописания», возможно, использовались для организации триумфа императора Иоанна I Цимисхия: в описании этого события выявляется близость к описанию Плутархом триумфа Марка Фурия Камилла[284]. На Плутарха несколько раз ссылались в византийской энциклопедии «Су́да», но объём статьи о нём самом невелик[282].
В XI веке, при Константине IX Мономахе, сочинения Плутарха были весьма популярны у читающей публики[285]. Помимо исторического источника, Плутарх рассматривался как модель литературного творчества и образец языка и стиля[286]. Его популярность согласовывалась с общей тенденцией византийской литературы по опоре на античные образцы[287]. Он оказал большое влияние на историографическое творчество Михаила Пселла (в частности на «Хронографию») и на его философские взгляды[288]. Сам Пселл причислял Плутарха к своим «музам» наряду с Демосфеном, Исократом, Аристидом, Фукидидом и Платоном[289]. Иоанн Зонара активно пользовался материалами его биографий в «Хронике» в качестве источника информации по римской истории[286]. Следы значительного влияния Плутарха обнаруживают в разных жанрах византийской литературы (Михаил и Никита Хониаты, Никифор Вриенний Младший, Евматий Макремволит)[290]. В последние годы XIII века Максим Плануд собрал и упорядочил сочинения Плутарха, внеся огромный вклад в сохранность его сочинений (см. раздел «Рукописи»). Значительное влияние Плутарха сохранялось в Византии до падения Константинополя, и Плифон сформулировал свою концепцию идеального государства под влиянием Плутарха[291].
Всплеск интереса к сочинениям Плутарха в Западной Европе начался в конце XIV века[комм. 24]. Повышенный интерес гуманистов к его трудам связывается с их преклонением перед греко-римской древностью и её выдающимися представителями[292]. Они начали переводить сочинения заново открытого Плутарха с довольно экзотического древнегреческого[комм. 25] на латинский язык, который знали все образованные люди Западной Европы, а также на народные новоевропейские языки. В 1370-е годы гуманист византийского происхождения Симон Атуманис перевёл на латинский язык трактат «О подавлении гнева»[294]. Интересовавшийся греческой культурой Франческо Петрарка[комм. 26] неоднократно упоминал о Плутархе, но, как правило, в контексте вымышленного обучения им императора Траяна[294]. Корреспондент Петрарки Джованни Колонна включил краткую биографию Плутарха в своё сочинение «О знаменитых мужах» (De viris illustribus)[294]. Распространению рукописей Плутарха способствовали собиратели греческих манускриптов — например, Джованни Ауриспа, который привёз привёз из Византии сотни рукописей классических авторов, включая Плутарха[295], и Кириак Анконский[296]. Позднее, после падения Константинополя, Виссарион Никейский перевёз в Италию свою большую библиотеку с рукописями Плутарха[297].
Леонардо Бруни, один из популяризаторов Плутарха в Западной Европе и переводчиков отдельных биографий на латинский язык
В 1380-е годы арагонецХуан Фернандес де Эредиа[en] перевёл «Сравнительные жизнеописания» с греческой димотики на арагонский язык[294]. О переводе Эредии узнал флорентийский канцлер-гуманист Колюччо Салютати, который задумал перевести Плутарха на латинский язык[294]. В 1393 году Салютати просил своего друга Джакопо д'Анджело[en], направлявшегося с посольством в Константинополь, привезти рукописи греческих историков и поэтов, особо отмечая Гомера, Платона и Плутарха[298]. Большую роль в популяризации Плутарха в Италии сыграл византийский учёный Мануил Хрисолор, приглашённый Салютати во Флоренцию для преподавания древнегреческого языка. Хрисолор использовал сочинения Плутарха для обучения итальянских гуманистов древнегреческому языку[299], а сам пытался решать с помощью «Сравнительных жизнеописаний» дипломатические задачи: подчёркивая тесную связь между предками итальянцев и византийцев, он пытался найти в итальянских государствах поддержку в борьбе своей родины против турок-османов[300]. Впоследствии сразу несколько учеников Хрисолора переводили отдельные «Сравнительные жизнеописания» на латинский язык[299]: Джакопо д’Анджело[300][301], Гуарино да Верона[302][303] (его венецианские ученики Франческо Барбаро и Леонардо Джустиниан[it] перевели на латинский язык ещё несколько биографий Плутарха[302]), Леонардо Бруни[299][301] и другие[302]. Бруни не удовлетворился переведённой биографией Цицерона и составил новую биографию великого оратора «Новый Цицерон» (Cicero novus), которая довольно сильно отличалась от версии Плутарха[301]. Написанная Бруни биография стала чрезвычайно популярной и даже печаталась вместо биографии авторства Плутарха в некоторых латинских печатных изданиях[301]. Впоследствии Бруни использовал плутархову модель биографий для написания по-итальянски парного жизнеописания Данте Алигьери и Петрарки (итал.Vite di Dante e del Petrarca)[302][304]. Переводчики «Сравнительных жизнеописаний» часто посвящали свои работы влиятельным людям (Лоренцо Медичи, Николо Альбергати, Джордано Орсини, Просперо Колонна), зачастую с прямыми указаниями на актуальность этих биографий в текущей политической обстановке[302]. К середине XV века перевод «Сравнительных жизнеописаний» на латинский язык был в целом завершён, и рукопись с этими переводами, заказанная Пьеро Медичи, легла в основу первого печатного издания, опубликованного в Риме в 1470 году[302]. Влияние Плутарха оказалось особенно сильным в биографическом жанре: помимо Леонардо Бруни, «Сравнительные жизнеописания» в качестве модели использовали Тит Ливий Фруловези, Джаноццо Манетти, Донато Аччайоли[302]. Исторические примеры, почерпнутые из Плутарха, использовал и Никколо Макиавелли[305].
Помимо Хрисолора, другие греческие учёные, перебравшиеся в Западную Европу, активно использовали сочинения Плутарха для обучения древнегреческому языку[293]. Причина использования этого автора в учебных целях заключалась не только в стилистических особенностях его текстов, но также в удачном отражении в его сочинениях духа Древней Греции[293]. Кроме того, считалось, что чтение его трудов помогает воспитывать высокие моральные качества[293]. Помимо греческих учёных, его изучали в гуманистической «Школе радости» Витторино да Фельтре[306].
Распространение переводов сочинений Плутарха на новоевропейские языки способствовало росту его популярности среди более широких кругов населения[307]. «Сравнительные жизнеописания» Плутарха стали главным источником нескольких пьес Уильяма Шекспира — «Юлия Цезаря», «Антония и Клеопатры», «Кориолана»[308][309] и отчасти «Тимона Афинского»[310]. В ряде других произведений Шекспира также обнаруживается влияние Плутарха[308]. Он был одним из трёх любимых античных авторов Шекспира, наряду с Овидием и Сенекой[311]. Отмечается, что Шекспир, владевший латинским языком, предпочёл ориентироваться на перевод Томаса Норта, который использовал французское издание Жака Амио (см. раздел «Переводы на новоевропейские языки»)[308]. Сто лет спустя, в 1713 году, в Англии была написана ещё одна популярная пьеса, основанная на биографии Плутарха, — «Катон» Джозефа Аддисона[312].
Плутарх оказал большое влияние на развитие новоевропейского биографического жанра, опередив в качестве античного образца «Жизнь двенадцати цезарей» Светония[313]. В Новое время имя Плутарха стало символическим, и с XVIII века начали публиковаться сборники биографий с его именем в названии, нередко нацеленные на детскую аудиторию[314]. Немало художественных образов, отдельных рассказов и исторических анекдотов прочно вошли в культуру Нового времени[315].
Жак Луи Давид. «Наполеон в рабочем кабинете в Тюильри». Наполеон был известен интересом к Плутарху, и художник нарисовал под столом том сочинений Плутарха во французском переводе
Плутарха ценили Франсуа Рабле, Мишель Монтень, Мольер[316][317][318]. Джон Мильтон высоко ценил педагогические идеи Плутарха[319]. В XVIII веке Вольтер критиковал Плутарха, обвиняя его в морализаторском антиисторизме и призывая современников отказаться от подражания ему. Впрочем, вскоре Жан Д’Аламбер и особенно Жан-Жак Руссо отчасти реабилитировали его[320]. Руссо, в частности, приводил аргументы в поддержку использования Плутархом исторических анекдотов, что особенно критиковалось Вольтером[321]. Руссо называл его своим любимым писателем в юности и отмечал влияние греческого автора на формирование своих общественно-политических взглядов[321]. Маркиз Кондорсе написал по плутарховой модели биографии Тюрго и Вольтера, а также поддержал применение его сочинений в образовании молодёжи, акцентируя внимание на важности использования полезных моральных примеров[322]. Многие деятели Великой французской революции вдохновлялись античными идеалами свободы именно благодаря биографиям Плутарха[323]. Его активно цитировала революционная периодика, его часто использовали и ораторы в публичных выступлениях[324], о героях Плутарха ставились пьесы[325]. После переворота 18 брюмера имперская пропаганда часто сравнивала Наполеона — ценителя Плутарха — с великими завоевателями Александром Македонским и Гаем Юлием Цезарем[322]. В отдельных действиях и письмах Наполеона видят прямые отсылки к сюжетам Плутарха[322].
Пронизанные осуждением тирании «Сравнительные жизнеописания» сильно повлияли на некоторых «отцов-основателей» США, среди которых выделяются Александр Гамильтон, Джон и Сэмюэл Адамс[326]. В Плутархе их интересовали исторические примеры — в частности, биография Фемистокла, демонстрировавшая возможность победы союза небольших республик над централизованной империей в войне за выживание[327], а последовательно проводимая Плутархом идея о важности высоких моральных качеств политиков нашла у них живой отклик[328]. Считается, что описание Плутархом и Фукидидом недостатков афинской демократии повлияло на решение «отцов-основателей» отразить в Конституции США государственное устройство смешанного типа, а не демократии в классическом античном понимании[329]. Во время тяжёлой зимовки Континентальной армии в Велли-Фордж в 1777—1778 годах Гамильтон перечитывал «Сравнительные жизнеописания», делая заметки о создании новых государств, опасности тирании и инструментах её недопущения, а также на другие темы[330], а Джордж Вашингтон приказал поставить для солдат пьесу «Катон» Аддисона по мотивам Плутарха[312].
В середине XIX века с подачи немецких филологов мнение о Плутархе начало пересматриваться: ему вменяли в вину исторические неточности, неоригинальность и недостаточно аттический стиль; новым образцом греческой исторической литературы был объявлен скрупулёзный Фукидид[343][315][344]. Одним из направлений критики Плутарха было недоверие к точности многочисленных приводимых им цитат: учёные XIX века не верили, что Плутарх прочёл все цитируемые работы, и приняли гипотезу о заимствовании им информации из неких конспектов[345]. В XX веке исследователи постепенно отошли от гиперкритического подхода скептически настроенных филологов, доказав, в частности, что использованные им цитаты были результатом чтения сочинений в оригинале, а не в конспективном изложении[345]. Большой вклад в развитие плутарховедения внёс Конрат Циглер[de], отметившийся не только участием в издании текстов его работ (см. раздел «Издания на древнегреческом языке»), но и публикацией монографии о нём. Зимой 1942/43 годов Циглер подготовил для энциклопедии Pauly-Wissowa рукопись статьи о Плутархе, в ноябре 1943 года его богатая библиотека погибла в ходе бомбардировки Берлина, а в 1949 году, не дожидаясь выхода тома энциклопедии со своей статьёй, он опубликовал рукопись статьи отдельной монографией. Монография Циглера была оценена как всеохватывающее и надёжное пособие по Плутарху, рассматривающее все аспекты его творчества и биографии[346][347].
Активный пересмотр деятельности Плутарха начался в 1960-е годы[348]. Одним из крупнейших исследователей творчества греческого автора в середине XX века стал Кристофер Джонс[de]. В 1966 году Джонс опубликовал статью о хронологии написания работ Плутарха[349], которая по состоянию на начало XXI века признаётся важной для изучения данного вопроса[99][350]. В 1971 году Джонс опубликовал монографию «Плутарх и Рим», которая освещала различные аспекты его биографии, связей с Римом и римской элитой, а также «Сравнительных жизнеописаний». Монография получила высокие оценки[351][352][353][354][355][356], хотя рецензенты сделали немало замечаний по частным вопросам: Лайонел Пирсон отметил отсутствие пояснений к выводам о ряде событий биографии греческого автора[355], Мартин Губерт счёл неубедительными выводы Джонса о слабом знании Плутархом латинского языка[353], Освин Мюррей нашёл слабой гипотезу Джонса о заимствовании Тацитом сведений непосредственно из сочинений Плутарха[351], а Джон Брискоу счёл явно недостаточным внимание автора к изучению источников и методов «Сравнительных жизнеописаний», а также отношения Плутарха к римской истории[356]. В 1967 году небольшую обзорную монографию «Плутарх и его время» опубликовал британский антиковед Реджинальд Бэрроу. Книга получила много сдержанных отзывов[357][358][359][360], также встречались положительные[361] и отрицательные рецензии[362]. В 1973 году небольшую монографию о Плутархе опубликовал британский филолог Дональд Расселл[en], которая противоречиво рассматривалась различными рецензентами — и как ценный обзор творчества Плутарха (А. Дж. Госседж)[363], и как краткая и поверхностная работа, ничего не добавлявшая к существующим общим обзорам творчества греческого автора (Л. Дж. Симмс)[364]. Кристофер Джонс отозвался о работе Расселла как о неудовлетворительной, но всё же относительно лучшей из доступных вводных работ на английском языке по сравнению с более слабыми монографиями Реджинальда Бэрроу и Константина Джанакариса[365]. Схожим образом — как лучшую в сравнении с Бэрроу и Джанакарисом — оценил работу Расселла и Мартин Губерт[366]. В 1966 году Сергей Аверинцев защитил кандидатскую диссертацию о Плутархе, отмеченную премией Ленинского комсомола и изданную в 1973 году отдельной монографией («Плутарх и античная биография»)[367].
Множество статей посвятил творчеству Плутарха британский историк Кристофер Пеллинг; в 2002 году многие его статьи были опубликованы отдельным сборником[368]. Опубликованная в 2001 году небольшая монография Роберта Лэмбертона[en] оценивается как краткое вводное пособие[368]. Исследователями Плутарха организовано Международное плутарховское общество (англ.International Plutarch Society) с секциями в 14 странах[369].
Отдельно развивалось изучение философских взглядов Плутарха, и в XX веке была внесена ясность в их определение. В XIX — начале XX века Плутарха обычно считали неоригинальным и эклектичным философом, не опирающимся на учение какой-либо школы. На подобное восприятие греческого автора повлияли идеи Гегеля о философии I века н. э.[370] Богатые отсылками и цитатами сочинения Плутарха способствовали его восприятию как эклектика, поскольку исследователи XIX — первой половины XX века считали главным признаком внешнего влияния текстуальные совпадения, даже если они носили тривиальный характер[371]. В XX веке наметился отход от идентификации Плутарха как философа-эклектика: по выражению бельгийского историка философии Яна Опсомера, указание на эклектизм приводило к ошибочному предположению, будто он свободно включал в свою систему взглядов гетерогенные, зачастую несовместимые элементы[178]. Важнейшим этапом уточнения его взглядов стало доказательство его приверженности платоническим идеям. В 1916 году американский антиковед Роджер Миллер Джонс опубликовал исследование «Платонизм Плутарха», в котором доказывал платоническую основу взглядов греческого автора[178]. В 1969 году французский историк философии Даниэль Бабю[en] нанёс большой удар по гипотезе о сильном влиянии стоицизма на Плутарха, доказав, что он был последовательным противником стоицизма[187].
Из-за большого объёма работы Плутарха, как правило, переписывались по частям. «Сравнительные жизнеописания» сохранились более чем в 100 средневековых рукописях, но лишь 12 из них (не считая поздних манускриптов) включают все биографии. Ключевой признак группировки рукописей «Сравнительных жизнеописаний» — принадлежность к двухтомному (двухчастному) и трёхтомному (трёхчастному) семействам. В менее распространённом, но более древнем двухчастном семействе рукописей биографии расположены строго по хронологии, основываясь на времени жизни греческих персонажей: от Тесея, Ликурга и Солона до Агида, Клеомена и Филопемена[372]. Лучшей рукописью двухчастного семейства считается Codex Seitenstettensis 34 («S»), выполненный, по разным версиям, в конце X[373] или в XI—XII веках[374]. Биографии в рукописях существенно более распространённого трёхчастного семейства разделены на афинян, спартанцев и прочих греков, а внутри каждой группы использовался хронологический принцип[374]. Группировка биографий по три части, вероятно, возникла в IX или в начале X века[373][374][375]. Среди самых старых рукописей этой группы — высококачественные 32-строчные кодексы, выполненные для Константина Багрянородного (recensio Constantiniana)[373][374][375]. Почти одновременно сочинения Плутарха копировали писцы архиепископа Арефы Кесарийского[376].
В последние годы XIII — начале XIV века были выполнены максимально полные на тот момент копии «Сравнительных жизнеописаний» и «Моралий» под редакцией Максима Плануда (recensio Planudea)[377]. Деятельность Плануда оказала большое влияние на сохранность корпуса сочинений Плутарха[281]. Под редакцией Плануда текст греческого автора претерпел некоторую лингвистическую и стилистическую редакцию для использования его сочинений в учебных целях[378]. Плануд имел доступ в крупнейшие библиотеки Византии и, возможно, использовал назначение в направлявшееся в Италию посольство для изучения оказавшихся там рукописей[276]. В начале XIV века независимо от Плануда византийские филологи предприняли альтернативную попытку собрать всё наследие Плутарха с попыткой реконструкции изначального текста[379].
Сочинения, входящие в «Моралии», в Средние века переписывались по несколько работ и поодиночке. Лишь одна рукопись, выполненная под редакцией Максима Плануда, включает почти полный корпус сохранившихся сочинений — Codex Parisinus graecus 1672 (текстологическое обозначение — «E»), написанный после 1302 года и хранящийся в Национальной библиотеке Франции[380][381] (рукопись также является одним из важнейших источников для текста «Сравнительных жизнеописаний»). В 1773 году было выявлено два значительных по объёму фрагмента, которые отсутствовали в рукописи «E»[380]. Наиболее важными для реконструкции текста «Моралий» считаются 11 рукописей, хранящихся в Париже (№ 1672, 1675, 1955, 1956, 1957), Риме (Urbinas 97), Милане (Ambros. 82), Венеции (Marc. Gr. 249, 250, 427) и Вене (Vindob. 148 = Phil. Gr. 72)[382].
Определённую ценность представляют небольшие, но очень древние папирусы и одна пергаментная рукопись с фрагментами сочинений Плутарха. По подсчётам папиролога Томаса Шмидта, известно 17 античных манускриптов (в основном — свитки, но есть и 2 кодекса): в 5 манускриптах были записаны «Сравнительные жизнеописания» (биографии Александра, Ликурга, Пелопида, Цезаря), в 12 — сочинения, входящие в «Моралии». Самые ранние рукописи были созданы в первой половине II века и могли быть скопированы при жизни Плутарха[383], самые поздние относятся к V веку, но большинство относятся ко II—III векам[384]. Ещё 5 найденных папирусов в разное время приписывались Плутарху — вероятно, ошибочно[384]. Изучение папирусов поставило под сомнение устоявшуюся традицию, предполагающую, что «Сравнительные жизнеописания» с самого начала переписывались попарно. Так, по подсчётам Хелен Кокл (англ.Helen Cockle), свиток с биографией Ликурга имел бы длину 7,5 м, из-за чего единый свиток с парой биографий Ликурга и Нумы был бы очень длинным (15 м)[385][комм. 27]. Томас Шмидт подсчитал, что парные биографии Пелопида с Марцеллом и Цезаря с Александром, судя по сохранившимся фрагментам, были бы аномально длинными — 22—29 метров. Данные наблюдения рассматриваются как довод в поддержку индивидуального распространения парных биографий в античную эпоху[387].
Набиравшие популярность сочинения Плутарха начали издаваться вскоре после изобретения книгопечатания. Первоначально «Сравнительные жизнеописания» были изданы в латинском переводе, выполненном различными итальянскими гуманистами, в 1470 году в Риме Джованни Антонио Кампано[en] (по другой информации, римское издание напечатал Ульрих Хан[en][388])[389]. Editio princeps на языке оригинала было издано в 1517 году флорентийским издателем Филиппо Джунти[it] под редакцией Эуфросино Бонино на основе двух рукописей, хранившихся во Флоренции[390]. Издание Джунти считается не самым качественным и содержащим немало ошибок; кроме того, Плутарху была ошибочно приписана биография Эвагора, написанная Исократом[390]. Джунти и Бонино не придали большого значения компаративистскому подходу Плутарха и озаглавили работу как «Жизни», то есть биографии (др.-греч.Βιοῖ [Biói], лат.Vitae)[390]. В 1519 году Франческо Азолано (Джан Франческо д’Азола), продолжатель Альда Мануция, издал в Венеции более качественный текст «Сравнительных жизнеописаний», причём в предисловии раскритиковал издание Джунти[комм. 28][391]. Как и Джунти, д’Азола не предпринял попытку реконструировать оригинальный порядок биографий, задуманный Плутархом[391]. «Моралии» были впервые изданы на языке оригинала раньше «Сравнительных жизнеописаний»: в 1509 году их издал Альд Мануций в Венеции[392]. Редактором первого издания «Моралий» был греческий гуманист Деметрий Дука[fr] при содействии Эразма Роттердамского и Джироламо Алеандро[390].
Венецианские издания «Сравнительных жизнеописаний» и «Моралий» несколько десятилетий считались стандартными, хотя многие эмендации[de] (исправления) были пересмотрены на основе изучения других рукописей[292]. Так, в 1533 году Андрей Кратандер и Иоганн Бебель опубликовали в Базеле «Сравнительные жизнеописания», основанные на тексте д’Азолы с небольшими исправлениями, а в 1542 году там же был напечатан схожим образом скорректированный текст «Моралий»[292]. В 1572 году Анри Этьенн опубликовал в Женеве полное греческое издание сочинений Плутарха с пагинацией «Моралий» на листы и параграфы, ставшей общепринятой. Этьенн сделал также много эмендаций и перечислил основные варианты прочтения на основе самостоятельного изучения рукописей[292]. Издание Этьенна оказалось очень удачным и неоднократно переиздавалось[292]. Лишь в конце XVIII века некоторого прогресса в реконструкции текста Плутарха добились филологи Огастин Бриан[en], Моис дю Су[en], Иоганн Якоб Рейске и Даниэль Альберт Виттенбах, чьи издания всё же были основаны на тексте Этьенна[292].
Обложка тойбнеровского издания («Bibliotheca Teubneriana[de]») 1914 года под редакцией Класа Линдскога и Конрата Циглера
По подсчётам Питера Бёрка, в 1450—1700 годах «Сравнительные жизнеописания» были изданы в Европе 62 раза (27 изданий на древних языках и 35 — на современных), что сделало его сочинение 13-м по популярности среди исторических произведений античных авторов[393].
В конце XIX века по результатам многовековой филологической работы началось издание текстов Плутарха с научно-критическим аппаратом, которые обычно используются современными исследователями и переводчиками, заменяя непосредственную работу с рукописями. В 1888—1896 годах греческий филолог Грегориос Бернардакис[en] издал «Моралии» в немецкой серии «Bibliotheca Teubneriana[de]». В американской серии «Loeb Classical Library» текст первых томов «Моралий» был подготовлен Фрэнком Коулом Бэббиттом, который опирался на работу Бернардакиса, но отказался от многих его эмендаций и добавил отдельные новые[394]; начиная с 5-го тома над текстом «Моралий» работало несколько различных исследователей. Текст «Сравнительных жизнеописаний» для «Bibliotheca Teubneriana» в начале XX века подготовили Клас Линдског[sv] и Конрат Циглер[de] (первое издание публиковалось в 1914—1935 годах, впоследствии переиздавалось). В середине XX века «Сравнительные жизнеописания» были изданы во французской серии «Collection Budé» под редакцией Робера Фласельера[fr], Эмиля Шамбри[fr] и Марселя Жуно. Французское и третье тойбнеровское издания незначительно отличались в отдельных эмендациях и в реконструкции генеалогического дерева рукописей, во французском издании отмечались решительная критика «теории одного источника» в предисловии и ценные примечания к тексту[395][396]. Во второй половине XX века началась публикация нового издания «Моралий» в «Bibliotheca Teubneriana», над различными сочинениями которых работало множество филологов[397].
Среди первых переводов Плутарха на новоевропейские языки — рукописный перевод де Эредии на арагонский язык (см. выше). После изобретения книгопечатания начали появляться переводы сочинений Плутарха на основные европейские языки. В 1450—1700 годах было опубликовано 10 переводов «Сравнительных жизнеописаний» на французский язык, 9 — на итальянский, 7 — на английский[393]. Питер Бёрк обратил внимание, что в XV—XVII веках Плутарх относился к категории античных авторов, которых чаще издавали в переводах на современные народные языки, нежели на языке оригинала и в латинском переводе[398].
Большой популярностью во Франции пользовался перевод сочинений Плутарха на французский язык, выполненный Жаком Амио с греческого оригинала[комм. 29]. В 1540-е годы Амио перевёл несколько сочинений древнегреческих авторов, а его рукописный перевод отдельных биографий Плутарха с удовольствием прочитал Франциск I, который предложил Амио перевести все «Сравнительные жизнеописания»[400]. Вскоре Амио стал наставником детей нового короля Генриха II — будущих королей Карла IX и Генриха III, и именно для нужд воспитания дофинов Амио в 1559 году закончил перевод «Сравнительных жизнеописаний»[400]. В 1572 году Амио перевёл и «Моралии»[401]. Переводы Амио отличались самостоятельной литературной ценностью и оказали влияние на развитие французского языка[399]. Новые переводы на французский язык появились лишь в XVIII веке, а до этого времени перевод Амио был очень популярен и высоко ценим; лишь в XVII веке Амио иногда критиковали за отчасти архаичный стиль[402].
Титульный лист перевода «Сравнительных жизнеописаний» Томаса Норта на английский язык (1579 год)
В 1579 году англичанин Томас Норт опубликовал перевод «Сравнительных жизнеописаний» на английский язык под названием «Жизни знатных греков и римлян»[403]. Норт почти не знал древнегреческий и латинский языки, и его перевод был выполнен с французского перевода Жака Амио[403]. По моде своего времени Норт в некоторых случаях творчески перерабатывал переводимый текст и даже придумывал краткие вставки, придавая Плутарху дополнительную драматичность[404]. Свой перевод он посвятил королеве Елизавете[404]. Одним из множества читателей перевода Норта был Уильям Шекспир (см. раздел «Новое время»)[405]. В отличие от французского и английского изданий, переводы на итальянский язык не пользовались большим влиянием в Италии в Новое время[403]
Плутарха неоднократно переводили на русский язык. Первые переводы отдельных сочинений относятся к XVIII веку (Степан Писарев): «Наставления Плутарха о детоводстве» (СПб., 1771) и «Слово о непреступающем любопытстве» (СПб., 1786); «Нравственные и философические сочинения Плутарха» (И. Алексеев; СПб., 1789); «О суеверии» (Е. Сферин; СПб., 1807). В XIX веке публиковались переводы «Сравнительных жизнеописаний» Спиридона Дестуниса («Плутарховы сравнительные жизнеописания», СПб., 1810, 1814—16, 1817—21); «Жизнеописания Плутарха» под ред. В. Герье (М., 1862); биографии Плутарха в дешёвом издании А. Суворина (пер. В. Алексеева, т. I—VII) и под заглавием «Жизнь и дела знаменитых людей древности» (М., 1889, I—II). Частичный перевод 1941 года под редакцией Соломона Лурье («Избранные биографии») был оценён рецензентом Софьей Протасовой как весьма удачный, несмотря на отдельные недостатки[406]. В 1961—1964 годах в серии «Литературные памятники» был опубликован трёхтомный перевод («Сравнительные жизнеописания»[комм. 30] под редакцией Симона Маркиша, Сергея Соболевского и Марии Грабарь-Пассек[комм. 31]). В рецензии в «Вестнике древней истории» плутарховед Сергей Аверинцев высоко оценил качество этого перевода. Особенно высоко Аверинцев отметил многочисленные (31 из 50) биографии, переведённые Маркишем: по его словам, «[п]рисущее писательскому темпераменту Маркиша стремление к открытой интонации, к жизненности, непринуждённости, даже „домашности“ дикции совпало со всем складом оригинала»[407].
↑Против древнего происхождения семьи Плутарха высказывается довод, что он непременно упомянул бы об их деятельности в прошлом[14].
↑В устаревших источниках Аммония иногда считают не платоником, а перипатетиком, а местом рождения называют не Александрию, а Ламптры[16]. В настоящее время считается, что именно египетский Аммоний, а не одноимённый философ из Ламптр, был учителем Плутарха[17].
↑Допускается, что «Моралиями» могли первоначально называть лишь первые 20 или 21 сочинение, которые касались преимущественно этических вопросов[57][58].
↑В каталоге Ламприя — 227 позиций, в том числе пары биографий «Сравнительных жизнеописаний» и жизнеописания Арата с Артаксерксом и Гальбы с Отоном объединены в одну позицию каталога. Фрэнсис Гарри Сэндбах[en] выделяет работы 69a и 200a как самостоятельные сочинения, отмечая отсутствие консенсуса других исследователей по данному вопросу[60].
↑Распространённая ранее точка зрения, будто автором каталога был сын Плутарха, в современной историографии отвергнута. Каталог предваряется кратким письмом, которое написано предположительно в XIII—XIV веках по модели письма Плиния Младшего[61].
↑Кристофер Джонс, настаивая на самоцензуре Плутарха в период правления Домициана, цитирует близкую позицию Тацита, который писал о периоде после убийства Домициана заговорщиками как о «годах редкого счастья, когда каждый может думать, что хочет, и говорить, что думает»[65][66].
↑Дональд Расселл[en], один из редких критиков работы Джонса, настаивает на написании всех сочинений Плутарха после смерти Домициана[53].
↑В наиболее полной парижской рукописи № 1672 сохранилось 78 сочинений, приписываемых Плутарху. Три сочинения (Apophtegmata Laconica, Instituta Laconica, Lacaenarum apophtegmata) в этой рукописи объединены. Кроме того, в эту рукопись между философскими сочинениями были включены биографии Гальбы и Отона[70].
↑ 12«Проблемы» в виде вопросов и ответов на разные темы развились как самостоятельный жанр философской мысли благодаря Аристотелю и его ученикам[75].
↑Иногда тетраду считают за две пары биографий, доводя общее количество сохранившихся пар биографий до 23[101].
↑Начало биографии Фемистокла повреждено, поэтому пролог, возможно, существовал, но был утерян[104].
↑Согласно Кристоферу Пеллингу, Плутарх открыл для себя Гая Азиния Поллиона после написания биографии Цицерона, но до составления биографии Лукулла, после чего он стал важнейшим источником по истории 50-х — 30-х годов до н. э.[36]
↑В каталоге Ламприя — семь пунктов (№№ 26—27 и 29—33) для биографий восьми императоров, поскольку биографии Гальбы и Отона были объединены в один пункт[155].
↑В каталоге Ламприя биография Арата упоминается дважды — в паре с Артаксерксом и отдельно от него. Существует предположение, что вторая биография — не ошибка, а жизнеописание поэта с тем же именем, хотя полной уверенности в этом нет: например, Эран Алмагор считает более простым объяснением наличие в библиотеке, лёгшей в основе каталога Ламприя, двух экземпляров биографии Арата Сикионского — в одном свитке с Артаксерксом и отдельным свитком[55].
↑В древнегреческом языке причастия часто используются для образования конструкций с временными, причинными, условными и прочими значениями.
↑Прямое влияние сочинений Платона проявляется не только в активном цитировании работ классика греческой философии, но также в структуре некоторых философских трудов Плутарха[170]
↑Вопреки позиции большинства современных исследователей, Алексей Лосев настаивает на минимальном влиянии аристотелевской философии на Плутарха, основываясь на сравнительно небольшом количестве цитат из Аристотеля[181].
↑Альтернативную, но не пользующуюся поддержкой точку зрения на появление у Плутарха альтернативных идей в данной сфере высказал Алексей Лосев: по его словам, «Плутарх никак не мог осилить у Платона» в том числе и религиозно-космологическое учение о первоедином[200].
↑Различия между работами столь существенны, что принадлежность «О суевериях» Плутарху иногда подвергается сомнению[202].
↑Плутарх. Наставления супругам, 19 (140d-e): «...для бесполезных же обрядов и чужеземных суеверий держать двери дома запертыми. Ни одному из богов не могут быть приятны обряды, если жена совершает их тайком и украдкой» (перевод Э. Г. Юнца).
↑В древнегреческом языке θεός — бог, богиня, божество, полубог, герой (мужской или женский род), θεῖον — божество, божественное начало (средний род).
↑Плутарх, Эмилий Павел, 1: «прилежно изучая историю и занимаясь своими писаниями, я приучаю себя постоянно хранить в душе память о самых лучших и знаменитых людях, а всё дурное, порочное и низкое, что неизбежно навязывается нам при общении с окружающими, отталкивать и отвергать, спокойно и радостно устремляя свои мысли к достойнейшим из образцов» (перевод С. П. Маркиша).
↑В оригинале Фотий характеризует раздел о Плутархе как др.-греч.ἔκδοσις κατὰ σύνοψιν, буквально — «публикация по краткому изложению». В некоторых переводах данная фраза интерпретируется по-иному в связи с большим количеством возможных значений предлога «κατὰ».
↑Нередко встречающаяся точка зрения об открытии Плутарха в Западной Европе после падения Константинополя в 1453 году неверна.
↑До конца XV века в Западной Европе было очень мало знатоков древнегреческого языка[293].
↑Допускается, что Петрарка, бывавший в Авиньоне примерно в одно время с Атуманисом, мог быть знаком с ним[294].
↑Очень длинные свитки тяжелы по весу и неудобны при чтении и в хранении. По разным оценкам, стандартная длина свитков могла составлять от 6 до 9 м, причём часто свитки имели даже меньшую длину — 2—3 м[386].
↑Итальянский исследователь Микеле Луккези отмечает, что одно из серьёзных обвинений венецианского издателя ошибочно: д'Азола утверждал, будто Джунти напечатал вместо плутарховой биографии Агесилая одноимённое сочинениеКсенофонта, хотя Джунти не ошибся в этом вопросе[391].
↑Прежние французские переводы обычно делались с латинского языка[399].
↑Несмотря на название, в издание были включены также непарные биографии Арата, Артаксеркска, Гальбы и Отона.
↑Первый том подготовлен Симоном Маркишем и Сергеем Соболевским, второй — Марией Грабарь-Пассек и Симоном Маркишем, третий — Симоном Маркишем. В 1994 году этот перевод был переиздан с небольшими исправлениями и дополнениями в двух томах (второе издание подготовили Сергей Аверинцев, Михаил Гаспаров, Симон Маркиш).
↑Bowie E. Hadrian, Favorinus, and Plutarch // Plutarch and His Intellectual World / ed. by J. Mossman. — London; Swansea: Duckworth[en]; Classical Press of Wales, 1997. — P. 1—16.
↑ 1234Pade M. The Reception of Plutarch from Antiquity to the Italian Renaissance // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 531.
↑Payen P. Plutarch the Antiquarian // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 238.
↑ 1234Almagor E. The Aratus and the Artaxerxes // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 278—279.
↑Introduction // The Philosopher's Banquet. Plutarch’s Table Talk in the Intellectual Culture of the Roman Empire / ed. by F. Klotz, K. Oikonomopoulu. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 1.
↑Babbitt F. C. Introduction // Plutarch’s Moralia / ed. and transl. by F. C. Babbitt. — Loeb Classical Library. — Vol. I. — P. XII—XIII.
↑Klotz F. The Sympotic Works // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 218.
↑ 12345Xenophontos S. Putarch // A Companion to Ancient Education / ed. by W. M. Bloomer. — Malden; Oxford: Wiley-Blackwell, 2015. — P. 335.
↑De musica (неопр.). Дата обращения: 10 августа 2021. Архивировано 10 августа 2021 года.
↑Introduction // The Philosopher's Banquet. Plutarch’s Table Talk in the Intellectual Culture of the Roman Empire / ed. by F. Klotz, K. Oikonomopoulu. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 18.
↑ 12Боровский Я. М. Плутарх и его «Застольные беседы» // Плутарх. Застольные беседы. — Л.: Наука, 1990. — С. 394—395.
↑Боровский Я. М. Плутарх и его «Застольные беседы» // Плутарх. Застольные беседы. — Л.: Наука, 1990. — С. 397—400.
↑Introduction // The Philosopher's Banquet. Plutarch’s Table Talk in the Intellectual Culture of the Roman Empire / ed. by F. Klotz, K. Oikonomopoulu. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 3—7.
↑Titchener F. Plutarch's Table Talk: Sampling a Reich Blend. A Survey of Scholarly Appraisal // The Philosopher's Banquet. Plutarch’s Table Talk in the Intellectual Culture of the Roman Empire / ed. by F. Klotz, K. Oikonomopoulu. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 35—37.
↑Introduction // The Philosopher's Banquet. Plutarch’s Table Talk in the Intellectual Culture of the Roman Empire / ed. by F. Klotz, K. Oikonomopoulu. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 4.
↑ 12Боровский Я. М. Плутарх и его «Застольные беседы» // Плутарх. Застольные беседы. — Л.: Наука, 1990. — С. 395—396.
↑ 12Klotz F. The Sympotic Works // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 208.
↑Klotz F. The Sympotic Works // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 210.
↑Introduction // The Philosopher's Banquet. Plutarch’s Table Talk in the Intellectual Culture of the Roman Empire / ed. by F. Klotz, K. Oikonomopoulu. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 4—22.
↑Klotz F. The Sympotic Works // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 220.
↑Introduction // The Philosopher's Banquet. Plutarch’s Table Talk in the Intellectual Culture of the Roman Empire / ed. by F. Klotz, K. Oikonomopoulu. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 2—3.
↑Боровский Я. М. Плутарх и его «Застольные беседы» // Плутарх. Застольные беседы. — Л.: Наука, 1990. — С. 399.
↑Titchener F. Plutarch's Table Talk: Sampling a Reich Blend. A Survey of Scholarly Appraisal // The Philosopher's Banquet. Plutarch’s Table Talk in the Intellectual Culture of the Roman Empire / ed. by F. Klotz, K. Oikonomopoulu. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 37.
↑Introduction // The Philosopher's Banquet. Plutarch’s Table Talk in the Intellectual Culture of the Roman Empire / ed. by F. Klotz, K. Oikonomopoulu. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 18—19.
↑Боровский Я. М. Плутарх и его «Застольные беседы» // Плутарх. Застольные беседы. — Л.: Наука, 1990. — С. 400.
↑Payen P. Plutarch the Antiquarian // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 237—247.
↑Introduction // The Philosopher's Banquet. Plutarch’s Table Talk in the Intellectual Culture of the Roman Empire / ed. by F. Klotz, K. Oikonomopoulu. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 15.
↑Klotz F. The Sympotic Works // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 219.
↑ 123Hirsch-Luipold R. Religion and Myth // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 163.
↑ 12Van Hoof L. Practical Ethics // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 136.
↑Болдырев А. В. Плутарх // История греческой литературы / Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского. — Т. 3. — М.: Изд-во АН СССР, 1960. — С. 175—176.
↑Van Hoof L. Practical Ethics // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 139—140.
↑Van Hoof L. Practical Ethics // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 135.
↑ 123Van Hoof L. Practical Ethics // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 137.
↑ 1234Geiger J. The Project of the Parallel Lives: Plutarch’s
Conception of Biography // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 293.
↑ 1234Соболевский С. И. Плутарх // Плутарх. Сравнительные жизнеописания: в 3 т. — Т. 1. — М.: Изд-во АН СССР, 1961. — С. 464.
↑Van der Stockt L. Compositional Methods in the Lives // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 323.
↑ 123456Duff T. The Prologues // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 333.
↑Duff T. The Prologues // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 344.
↑ 1234Geiger J. The Project of the Parallel Lives: Plutarch’s
Conception of Biography // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 296.
↑ 12De Blois L. Plutarch's Galba and Otho // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 267.
↑Плутарх. Александр, 1 (перевод М. Н. Ботвинника и И. А. Перельмутера).
↑ 12Geiger J. The Project of the Parallel Lives: Plutarch’s
Conception of Biography // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 297.
↑ 12Stadter P. Preface // A Commentary on Plutarch’s Pericles. — Chapel Hill: The University of Northern Carolina Press, 1989. — P. LI—LII.
↑Van der Stockt L. Compositional Methods in the Lives // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 322—323.
↑Van der Stockt L. Compositional Methods in the Lives // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 330.
↑ 12Van der Stockt L. Compositional Methods in the Lives // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 329.
↑Stadter P. Preface // A Commentary on Plutarch’s Pericles. — Chapel Hill: The University of Northern Carolina Press, 1989. — P. XLV—XLVI.
↑Van der Stockt L. Compositional Methods in the Lives // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 329—330.
↑Geiger J. The Project of the Parallel Lives: Plutarch’s
Conception of Biography // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 302.
↑Larmour D. H. J. The Synkrisis // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 406.
↑Larmour D. H. J. The Synkrisis // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 408.
↑Larmour D. H. J. The Synkrisis // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 408—409.
↑ 12Georgiadou A. The Lives of Caesars // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 256.
↑ 1234Georgiadou A. The Lives of Caesars // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 251.
↑Georgiadou A. The Lives of Caesars // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 262—263.
↑Georgiadou A. The Lives of Caesars // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 258.
↑ 12Georgiadou A. The Lives of Caesars // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 252.
↑Georgiadou A. The Lives of Caesars // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 252—253.
↑ 123Geiger J. The Project of the Parallel Lives: Plutarch’s
Conception of Biography // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 292.
↑ 12Georgiadou A. The Lives of Caesars // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 255—256.
↑Georgiadou A. The Lives of Caesars // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 253.
↑ 12345678Dillon J. Pythagoreanism in Plutarch // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 61.
↑Kechagia E. Plutarch Against Colotes: A Lesson in History of Philosophy. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 38.
↑Boys-Stones G. Thyrsus-bearer of the Academy or enthusiast for Plato? Plutarch’s de Stoicorum repugnantiis // Plutarch and His Intellectual World / ed. by J. Mossman. — London; Swansea: Duckworth; Classical Press of Wales, 1997. — P. 41—58.
↑Плутарх. Об Исиде и Осирисе, 49 (перевод Н. Н. Трухиной).
↑ 1234Dillon J. Pythagoreanism in Plutarch // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 65.
↑Frederick E. Brenk on Plutarch, Religious Thinker and Biographer / ed. by L. R. Lanzillotta, L. Lesage. — Leiden; Boston: Brill, 2017. — P. 118.
↑Hirsch-Luipold R. The Dividing Line: Theological/Religious Arguments in Plutarch’s Anti-Stoic Polemics // A Versatile Gentleman: Consistency in Plutarch’s Writing. — Leuven: Leuven University Press, 2016. — P. 26—27.
↑Kechagia-Ovseiko E. Plutarch and Epicurianusm // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 107.
↑Hirsch-Luipold R. Religion and Myth // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 169.
↑Van Kooten G. A Non-Fideistic Interpretation of pistis in Plutarch’s Writings: The Harmony between pistis and Knowledge // Plutarch in the Religious and Philosophical Discourse of Late Antiquity. — Leiden; Boston: Brill, 2012. — P. 222—231.
↑Hirsch-Luipold R. Religion and Myth // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 165.
↑Боровский Я. М. Плутарх и его «Застольные беседы» // Плутарх. Застольные беседы. — Л.: Наука, 1990. — С. 394.
↑ 12Dillon J. Pythagoreanism in Plutarch // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 62.
↑ 12345Xenophontos S. Putarch // A Companion to Ancient Education / ed. by W. M. Bloomer. — Malden; Oxford: Wiley-Blackwell, 2015. — P. 336.
↑ 12Xenophontos S. Putarch // A Companion to Ancient Education / ed. by W. M. Bloomer. — Malden; Oxford: Wiley-Blackwell, 2015. — P. 338.
↑ 12345678Pade M. The Reception of Plutarch from Antiquity to the Italian Renaissance // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 532.
↑ 1234Pade M. The Reception of Plutarch from Antiquity to the Italian Renaissance // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 533—534.
↑Delli E. The Reception of Plutarch in Michael Psellos’ Philosophical, Theological and Rhetorical // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 206.
↑ 12Avdokhin A. Plutarch and Early Christian Theologians // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 107—115.
↑Avdokhin A. Plutarch and Early Christian Theologians // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 103—106.
↑ 1234Pade M. The Reception of Plutarch from Antiquity to the Italian Renaissance // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 535.
↑Delli E. The Reception of Plutarch in Michael Psellos’ Philosophical, Theological and Rhetorical // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 205.
↑ 12Pade M. Leonardo Bruni and Plutarch // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 389.
↑ 12Perez Martin I. Maximos Planoudes and the Transmission of Plutarch’s Moralia // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 296—299.
↑ 12Lucchesi M. The First Editions of Plutarch’s Works, and the Translation // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 436.
↑Nemeth A. The Reception of Plutarch in Constantinople in the Ninth and Tenth Centuries // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 196.
↑Nemeth A. The Reception of Plutarch in Constantinople in the Ninth and Tenth Centuries // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 187.
↑ 123Nemeth A. The Reception of Plutarch in Constantinople in the Ninth and Tenth Centuries // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 189.
↑ 12Perez Martin I. Maximos Planoudes and the Transmission of Plutarch’s Moralia // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 295.
↑ 12Nemeth A. The Reception of Plutarch in Constantinople in the Ninth and Tenth Centuries // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 199.
↑ 12Nemeth A. The Reception of Plutarch in Constantinople in the Ninth and Tenth Centuries // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 195—196.
↑Nemeth A. The Reception of Plutarch in Constantinople in the Ninth and Tenth Centuries // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 198.
↑Delli E. The Reception of Plutarch in Michael Psellos’ Philosophical, Theological and Rhetorical // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 208.
↑ 12Kampianaki T. Plutarch and Zonaras: from Biography to a Chronicle with a Political Leaning // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 249.
↑Leonte F. Plutarch and Late Byzantine Intellectuals (c. 1350–1460) // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 340.
↑Delli E. The Reception of Plutarch in Michael Psellos’ Philosophical, Theological and Rhetorical // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 228.
↑Reinsch D. The Reception of Plutarch in Michael Psellos’ Philosophical, Theological and Rhetorical // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 235.
↑Grünbart M. Plutarch in Twelfth-Century Learned Culture // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 274.
↑Leonte F. Plutarch and Late Byzantine Intellectuals (c. 1350–1460) // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 354.
↑ 123456Lucchesi M. The First Editions of Plutarch’s Works, and the Translation // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 443—444.
↑ 1234Lucchesi M. The First Editions of Plutarch’s Works, and the Translation // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 437.
↑ 123456Pade M. Leonardo Bruni and Plutarch // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 390.
↑Sandys J. E. A History of Classical Scholarship. — Cambridge: Cambridge University Press, 1908. — P. 36—37.
↑Sandys J. E. A History of Classical Scholarship. — Cambridge: Cambridge University Press, 1908. — P. 39—40.
↑Leonte F. Plutarch and Late Byzantine Intellectuals (c. 1350–1460) // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 352—353.
↑Sandys J. E. A History of Classical Scholarship. — Cambridge: Cambridge University Press, 1908. — P. 19.
↑ 123Pade M. Leonardo Bruni and Plutarch // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 391—392.
↑ 12Pade M. The Reception of Plutarch from Antiquity to the Italian Renaissance // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 539.
↑ 1234Pade M. Leonardo Bruni and Plutarch // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 396—398.
↑ 1234567Pade M. The Reception of Plutarch from Antiquity to the Italian Renaissance // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 540—541.
↑Sandys J. E. A History of Classical Scholarship. — Cambridge: Cambridge University Press, 1908. — P. 50.
↑Pade M. Leonardo Bruni and Plutarch // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 399.
↑Sandys J. E. A History of Classical Scholarship. — Cambridge: Cambridge University Press, 1908. — P. 89.
↑Sandys J. E. A History of Classical Scholarship. — Cambridge: Cambridge University Press, 1908. — P. 53.
↑Lucchesi M. The First Editions of Plutarch’s Works, and the Translation // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 438.
↑ 123Dimitrova M. Taking Centre Stage: Plutarch and Shakespeare // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 493.
↑Аверинцев С. С. Добрый Плутарх рассказывает о героях или счастливый брак биографического жанра и моральной философии // Плутарх. Сравнительные жизнеописания в двух томах. — М.: Наука, 1994. — С. 653
↑Highet G. The Classical Tradition: Greek and Roman Influences on Western Literature. — New York; Oxford: Oxford University Press, 1985. — P. 210.
↑Highet G. The Classical Tradition: Greek and Roman Influences on Western Literature. — New York; Oxford: Oxford University Press, 1985. — P. 214.
↑ 12Richard C. J. Plutarch and the Early American Republic // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 603.
↑Mossman J. The Post-Renaissance Reception of Plutarch in England // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 593.
↑Mossman J. The Post-Renaissance Reception of Plutarch in England // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 595.
↑Sandys J. E. A History of Classical Scholarship. — Cambridge: Cambridge University Press, 1908. — P. 182—183.
↑Frazier F., Guerrier O. Plutarch's French Translation by Amyot // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 431.
↑Sandys J. E. A History of Classical Scholarship. — Cambridge: Cambridge University Press, 1908. — P. 347.
↑Manzini F. Plutarch from Voltaire to Stendhal // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 515—518.
↑ 12Manzini F. Plutarch from Voltaire to Stendhal // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 518—519.
↑ 123Manzini F. Plutarch from Voltaire to Stendhal // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 523—524.
↑Manzini F. Plutarch from Voltaire to Stendhal // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 520.
↑Highet G. The Classical Tradition: Greek and Roman Influences on Western Literature. — New York; Oxford: Oxford University Press, 1985. — P. 393.
↑Highet G. The Classical Tradition: Greek and Roman Influences on Western Literature. — New York; Oxford: Oxford University Press, 1985. — P. 401—402.
↑Richard C. J. Plutarch and the Early American Republic // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 599.
↑Richard C. J. Plutarch and the Early American Republic // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 600.
↑Richard C. J. Plutarch and the Early American Republic // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 602—603.
↑Richard C. J. Plutarch and the Early American Republic // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 600—601.
↑Bishop P. Plutarch and Goethe // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 528—529.
↑ 12Manzini F. Plutarch from Voltaire to Stendhal // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 525—526.
↑Kerr Borthwick E. Beethoven and Plutarch // Music & Letters. — 1998. — Vol. 79, No. 2. — P. 268—272.
↑Highet G. The Classical Tradition: Greek and Roman Influences on Western Literature. — New York; Oxford: Oxford University Press, 1985. — P. 679.
↑ 12Hurst I. Plutarch and the Victorians // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 563.
↑Richard C. J. Plutarch and the Early American Republic // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 606.
↑Hurst I. Plutarch and the Victorians // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 564.
↑ 12Bowersock G. W. Between philosophy and rhetoric: Plutarch // The Cambridge History of Classical Literature. Volume 1: Greek Literature. Ed. by P. E. Easterling, B. M. W. Knox. — Cambridge: Cambridge University Press, 1985. — P. 667.
↑Opsomer J. Plutarch and the Stoics // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 99.
↑Becchi F. Plutarch, Aristotle, and the Peripatetics // Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley–Blackwell, 2014. — P. 74.
↑Manfredini M. La tradizione manoscritta delle Vite // Plutarco. Alessandro, Cesare / Introduzione di Antonio La Penna Traduzione e note di Domenico Magnino. — Milano: BUR Rizzoli, 1987. — P. X—XII.
↑ 123Stadter P. Preface // A Commentary on Plutarch’s Pericles. — Chapel Hill: The University of Northern Carolina Press, 1989. — P. LVII—LVIII.
↑ 1234Manfredini M. La tradizione manoscritta delle Vite // Plutarco. Alessandro, Cesare / Introduzione di Antonio La Penna Traduzione e note di Domenico Magnino. — Milano: BUR Rizzoli, 1987. — P. XII—XV.
↑ 12Perez Martin I. Maximos Planoudes and the Transmission of Plutarch’s Moralia // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 299.
↑Nemeth A. The Reception of Plutarch in Constantinople in the Ninth and Tenth Centuries // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 193.
↑Manfredini M. La tradizione manoscritta delle Vite // Plutarco. Alessandro, Cesare / Introduzione di Antonio La Penna Traduzione e note di Domenico Magnino. — Milano: BUR Rizzoli, 1987. — P. XVII—XVIII.
↑Perez Martin I. Maximos Planoudes and the Transmission of Plutarch’s Moralia // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 296.
↑Manfredini M. La tradizione manoscritta delle Vite // Plutarco. Alessandro, Cesare / Introduzione di Antonio La Penna Traduzione e note di Domenico Magnino. — Milano: BUR Rizzoli, 1987. — P. XX—XXIII.
↑ 12Hillyard B. The medieval tradition of Plutarch, De audiendo // Revue d’Histoire des Textes. — 1978. — № 7. — P. 1.
↑Babbitt F. C. Introduction // Plutarch’s Moralia / ed. and transl. by F. C. Babbitt. — Loeb Classical Library. — Vol. I. — P. XIX—XXI.
↑Schmidt T. Plutarch and the Papyrological Evidence // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 83.
↑ 12Schmidt T. Plutarch and the Papyrological Evidence // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 79—81.
↑Schmidt T. Plutarch and the Papyrological Evidence // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 85.
↑Борухович В. Г. В мире античных свитков. — Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1976. — С. 94.
↑Schmidt T. Plutarch and the Papyrological Evidence // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 86.
↑Richardson B. Print Culture in Renaissace Italy: The Editor and the Vernacular Text, 1470—1600. — Cambridge: Cambridge University Press, 1994. — P. 244.
↑Lucchesi M. The First Editions of Plutarch’s Works, and the Translation // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 445.
↑ 1234Lucchesi M. The First Editions of Plutarch’s Works, and the Translation // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 439—440.
↑ 123Lucchesi M. The First Editions of Plutarch’s Works, and the Translation // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 441.
↑Stok F. Plutarch and Poliziano // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 407.
↑ 12Burke P. A Survey of the Popularity of Ancient Historians, 1450—1700 // History and Theory[en]. — 1966. — Vol. 5, No. 2. — P. 136—138.
↑Babbitt F. C. Preface // Plutarch’s Moralia / ed. and transl. by F. C. Babbitt. — Loeb Classical Library. — Vol. I. — P. V—VI.
↑Stadter P. Preface // A Commentary on Plutarch’s Pericles. — Chapel Hill: The University of Northern Carolina Press, 1989. — P. LVII.
↑Burke P. A Survey of the Popularity of Ancient Historians, 1450—1700 // History and Theory. — 1966. — Vol. 5, No. 2. — P. 139.
↑ 12Frazier F., Guerrier O. Plutarch's French Translation by Amyot // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 421.
↑ 12Frazier F., Guerrier O. Plutarch's French Translation by Amyot // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 425.
↑Frazier F., Guerrier O. Plutarch's French Translation by Amyot // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 426—427.
↑Frazier F., Guerrier O. Plutarch's French Translation by Amyot // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 432.
↑ 123Lucchesi M. The First Editions of Plutarch’s Works, and the Translation // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 447.
↑ 12Lucchesi M. The First Editions of Plutarch’s Works, and the Translation // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 448—449.
↑Lucchesi M. The First Editions of Plutarch’s Works, and the Translation // Brill’s Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Brill, 2019. — P. 451.
↑Протасова С. И. Рецензия: Плутарх. «Избранные биографии» // Вестник древней истории. — 1946. — № 1. — С. 161—166.
↑Аверинцев С. С. Плутарх и Светоний в новых русских переводах // Вестник древней истории. — 1966. — № 2. — С. 183—191.
Плутарх. Избранные биографии / Пер. под ред. С. Я. Лурье. — М.; Л.: Соцэкгиз, 1941. — 490 с.
Плутарх. Сравнительные жизнеописания / Пер. С. П. Маркиша, М. Е. Грабарь-Пассек, С. И. Соболевского. — В 3-х тт. — М.; Л.: Изд-во АН СССР; Наука, 1961—1964; второе издание: в 2-х тт. М.: Наука, 1994.
Barrow R. H. Plutarch and His Times. — London: Chatto & Windus[en], 1967. — 203 p.
Brenk F. E. The Religious Spirit of Plutarch (англ.) // Aufstieg und Niedergang der römischen Welt (Teil II: Principat) / Hrsg. v. H. Temporini, W. Haase. — Berlin; New York: W. de Gruyter, 1987. — Vol. 36.1. — P. 248—349.
Brill's Companion to the Reception of Plutarch / ed. by S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Koninklijke Brill, 2019. — 693 p.
Companion to Plutarch / ed. by M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley-Blackwell, 2014. — 625 p.
.jpg)
Произведения в Викитеке
Медиафайлы на Викискладе
Цитаты в Викицитатнике
_by_Jean-Jules-Antoine_Lecomte_du_Nou%C3%BF.jpg)
