Это не официальный сайт wikipedia.org 01.01.2023

Чуйские разливы — Википедия
Википедия

Чуйские разливы

Чуйские разливы (кирг. «Чүй ташкыны»[1]) — повесть Фёдора Самохина, выпущенная в 1968 году издательством «Кыргызстан». Главный герой Михаил Назаров, раннее осуждённый во времена, когда одной анонимки хватало для обвинения, сталкивается с проблемами на работе и в личной жизни. Издание «Литературный Кыргызстан» отнесло повесть к произведениям, имеющих «различную жанровую природу», вносящая тогда вклад в процессы «обогащения и углубления, которые отмечаются во всей нашей многонациональной литературе».

Чуйские разливы
Чуйские разливы.png
Жанр повесть
Автор Фёдор Самохин
Язык оригинала русский
Дата первой публикации 1968
Издательство Кыргызстан
Предыдущее Дом моего отца
Следующее Родина, я вернусь!
© Произведения этого автора несвободны

СюжетПравить

Мы думали, давно уже ушли в прошлое герои, внезапно для себя избранные колхозными вожаками; уже отвозмущались их жёны-мещанки, окончательно обретя в городе свой пресловутый уют; уже отшумели победы, которыми непременно заканчивались эти истории. Признаемся: мы ошибались. Перед нами повесть Фёдора Самохина «Чуйские разливы».

Е. Л. Цейтлин, критик и литературовед[2].

Жизнь Михаила Назарова «сверкнула светлой каплей и померкла»: был он осуждён во времена, когда «одной анонимки хватало для обвинения», «глазу его знаком более снежный наст не столь отдалённых мест», чем пейзаж колхозных полей Киргизии. По возвращении, работал в областном сельском управлении, трясся по деревенским дорогам, секретарил в парткоме и стал председателем колхоза «Победа». Там он сталкивается с людьми, которые хотят его увольнения. Например, Орлов невзлюбил Назарова «на всякий случай»: тот хорошо знал секретарскую работу и мог его покритиковать. Однако, невзлюбил он его «тихо»: решил избавиться от Михаила Сергеевича, но отступил сразу, как только к нему пришла делегация колхозников. Не только колхозному производству отдаёт «всего себя» председатель Назаров. У Михаила Сергеевича возникают проблемы и в «узко личном» плане[2].

Жена не понимает его, и Назаров находит счастье с молодой контролёршей сберкассы Настей: «Странным показался Насте этот хмурый солидный человек, новый председатель, она почти не знает его, а вот поди ж ты — хочется с ним пооткровенничать», «Михаилу Сергеевичу всю дорогу казалось, что рядом с ним идёт не двадцативосьмилетняя женщина-неудачница, а беспечная школьница с косичками. Забылись свои заботы, хотелось, чтобы Настя говорила ещё и ещё»[3]. Совсем недавно не дождалась она из армии мужа — изменила ему ради искусства, а точнее — ради худрука Германа Анисимова: «Пять лет в домовой книге, хотя в комнате стояла одна кровать, значились две фамилии — Нечаевой и Анисимова». Герман против того, чтобы у них были дети: «Как-то Герман, сжав меха баяна, заметил: — Для себя играть скучно… Сердце у тебя вроде бы с косточкой, характерная, а детей у нас нет и не будет. Не могу я так, понимаешь?»[4]. Настя терзается, мечтает о настоящей любви и «тоскливо» вспоминает бывшего мужа. При встрече с ним, она с «горькой страстью» признаётся: «Проша, милый, люблю я тебя. Ведь я же твоя законная жена….». Но, услышав в ответ, что «от былого одна бумага осталась», Настя всё чаще начинает задумываться о Михаиле Сергеевиче: «За какое бы дело ни взялась, а он словно стоит за спиной. Похваливает, когда на работе всё хорошо, и хмурится, если Настя ошибается»[5].

«Тут бы порадоваться такому родству душ, да вот загвоздка: Назаров тоже хочет ребёнка», отметили исследователи. В мечтах он даже «поэтично разговаривает» с няней из роддома, которая поздравит его когда-нибудь с сыном. Впрочем, после этого, как, встретившись случайно в поезде, герои «культурно провели время»: побывали в Москве, сходили там в Концертный зал имени П. И. Чайковского на хор имени А. В. Свешникова, в их отношениях, по мнению исследователей, побеждает «высокое нравственное начало». Через месяц возле дома, где живёт Настя, скрипнула тормозами машина. После ужина она предложила Назарову заночевать у неё: «…Утром, подавая чай, Настя любовно смотрела на плечистого, рослого человека, вчера ещё чужого, а сегодня близкого и родного»[5].

Однако, как отметили исследователи, автор избегает «привычный треугольник, пресловутый счастливый конец», «повесть заканчивается модной недосказанностью»[5]. Ушла от Назарова Настя, уехала, даже не простившись — лишь оставив Михаилу Сергеевичу записку: «Дорогой Миша, извини, что, что, не простившись, уехала. Если бы встретились, я бы не смогла уехать. А так сразу — взяла и укатила. Обидно до слёз, но что поделаешь: у судьбы крылья крепче орлиных. Взмахнула и понеслась. Возвращайся к прежней жене. Счастья тебе и долго, долго жить. Твоя Настя»[6]. Прочитав записку, «Михаил Сергеевич от волнения сел на стул, закрыл глаза». Но в дверь постучали, и колхозный шофёр возник на пороге. Он один, по мнению исследователей, «разбил все наши волнения: тщетны интриги Орлова и Каюкова», Назарову снова быть колхозным главой: «Михаил Сергеевич облегчённо вздохнул, расправил плечи и проворно зашагал к машине»[7][8].

Основные героиПравить

  • Михаил Сергеевич Назаров — сорокапятилетний мужчина, «успел отяжелеть, иногда одышка берёт», был секретарём парткома производственного управления, затем стал председателем «Победы». У него была грузная фигура, немногословная, но образная речь. Он был прозорлив, «что степной ястреб», «сказанное им — всегда к месту», «О себе — ни слова»[9][2].
  • Болотов — заместитель председателя колхоза, «неудачливый очковтиратель и демагог». Когда-то его много ругали, но потом он научился лихо и вовремя рапортовать. Ходить в передовиках ему понравилось — однако, та пора миновала; колхоз, где он председательствовал, укрупнили; сам он стал ходить уже в заместителях, но привычкам своим не изменил. Сдали колхозники скот государству, а Болотов купленных коров не оприходовал и целых три месяца за счёт неучтённых надоев увеличивал цифру в сводках[10][2].
  • Орлов — новый секретарь парткома, человек с «веникообразной бородкой», любящий заседать у себя в кабинете и не любящий бывать на местах[2].
  • Каюков — начальник управления животноводства. На его переносице очки в золотой оправе, рыжие ресницы, «которые через стёкла очков казались крупными и длинными», «розовое, как у младенца, лицо», ладонь, похожая на «тёплый козий пух», голос «нежный, будто из самоварного краника журчит струйка в стакан»[11]. Каюков своего мнения не имеет: он лишь почтительно советуется с руководящим товарищем и умолкает безропотно, услышав положительный отзыв о Назарове[2].
  • Настя Нечаева — молодая двадцативосьмилетняя контролёрша сберкассы[5]. Её ключевая встреча с Назаровым состоялась в поезде, когда та ехала на курорт в Кисловодск и будет первый раз в Москве: «А там, говорят, суетно. Боюсь, заплутаюсь». «Ну что вы, в старые времена язык до Киева доводил, а сейчас тем более… Будет свободное время, помогу…», — ответил ей Назаров. Настя обрадовалась этому и взяла его за руку: «— Садитесь. Глаза её не просили, а умоляли». В тамбурах «яркий свет падал на её женственные плечи, подсвечивал мягкие завитки волос», смех у неё был «чистый, сердечный». Когда Михаил Сергеевич смотрел в её глаза, то видел «небо, густо усеянное мерцающими звёздами»[12].
  • Герман Анисимов — художественный руководитель. Парень «статный, сероглазый, с шелковистой шевелюрой». Ни с кем не заводил дружбу, играл на баяне, «занимался по танцевальной части, драмкружок вёл». Все были довольны его работой, «поэтому, наверное, и не замечали, что сторонится он людей»[13].
  • Пётр Приходько — в колхозе его в шутку называли «чудодеем». Назаров ценил в нём деловитость, умение дружить с людьми. Они познакомились на бюро парткома, когда «Приходько и ныне покойный Самсонов были именинниками: других ругали за уборку хлебов, а их в пример ставили»[14][8]. «Дубом кряжистым» представляется он Назарову. Представляется он так не без оснований: когда-то давно Приходько повесил у себя дома, как икону, в передний угол, портрет академика В. Р. Вильямса[15]. Так и весел тот долгие годы — «даже когда королева полей стала кукуруза». Лишь вздыхал тяжело Пётр Максимович, «глядя на опального академика», писал в правление заявления об увольнении, хотя «сердце заходило от такого решения». Но уж слишком твёрдо был убеждён агроном в своём: «не сдвинуть гору и не изменить травопольную систему». Назаров думал после первого разговора с Приходько: «Во многом, пожалуй, старик прав. По-моему, конечно». И возникло у него много вопросов — но не пришлось отвечать Михаилу Сергеевичу на эти вопросы — вскоре был мартовский пленум ЦК КПСС 1965 года. При очередной их встрече председатель сказал: «В общем спасибо тебе, Пётр Максимович, что уберёг травы»[8]. Является второстепенным героем, однако исследователи его выделяют[8].

Публикация и критикаПравить

 
Фёдор Самохин, автор повести

Повесть «Чуйские разливы» Фёдора Самохина выпущена в 1968 году издательством «Кыргызстан». Общий тираж книги составил двадцать четыре тысячи экземпляров. Издание «Литературный Кыргызстан» отнесло повесть к произведениям, имеющих «различную жанровую природу», вносящая тогда вклад в процессы «обогащения и углубления, которые отмечаются во всей нашей многонациональной литературе»[16]. Критик и литературовед Евсей Львович Цейтлин выделили героя, который «помельче и не такой положительный, как Назаров, но, может быть, поэтому и похожий больше на живого человека» — колхозного агронома Петра Максимовича Приходько[8]. Критик отметил, что за его твёрдость убеждений, за ненависть к компромиссам, «нам и стал вдруг немного симпатичен агроном Приходько, хотя положительный герой Назаров заметил на его сердце „много накипи“. Правильно, между прочим, заметил». Где-то в стороне от этих «истинных и тяжёлых раздумий Приходько» находится главный герой повести Назаров. Правда о нём, по мнению критика, ничего плохого сказать не можем, «потому что… вообще не можем ничего сказать». К концу книги читатель видит: неожиданной стороной оборачиваются в Назарове качества его характера, «пророчески подмеченные в начале повести Болотовым». Немногословность и замкнутость оказались просто молчанием. Оказалось неясным, отметил критик, за что полюбил Михаил Сергеевич Настю и то, — что же он, в сущности, за человек. По этому повод критик Е. Л. Цейтлин написал[8]:

...Читатель вправе спросить о механике этого странного превращения. Как случилось, что «хорошего» героя вдруг попросту не стало. Вместо него осталось лишь несколько трафаретных фраз да благие намерения. Мы ответим. Это так, к сожалению, просто! Ведь характер человеческий нельзя создать с помощью набора готовых фраз, ситуаций, решений. Дело даже не в заданности решений, не в банальности ситуаций, а в том, что когда нет исследования действительности — есть ещё одно повторение приписных истин. Истины эти годны всегда, кем бы ни были герои повести — моряками или мелиораторами. Что изменится в противном случае? Что уйдёт? Так называемый «национальный колорит»? Обязательные «для художественности» пейзажи? И только?!

В повести, по мнению критика, читатель ничего не узнаёт о главном герое, «хоть и узнав о нём, вроде бы, всё», однако вспоминается второстепенный или даже третьестепенный герой — старый агроном Приходько. Критик отметил, что он жалеет, что Ф. Самохин «употребил на этот образ так мало красок, хотя „красок“ в повести более чем достаточно — от них, пожалуй, даже рябит в глазах…». Критик о повести «Чуйские разливы» заключил: «Но увы — сами по себе мысли так и не стали произведением искусства. Витиеватость и напыщенность стиля не заменили образности. Откровенная безвкусица не придала повествованию остроты»[8].

ПримечанияПравить

  1. ↑ Кыргыз Советтик Социалисттик Республикасы : Энциклопедия / Башкы ред. Орзубаева Б. Ө. — Фрунзе : Кыргыз Совет энциклопедиясынын башкы редакциясы, 1983. — С. 380.
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 Цейтлин, 1968, с. 117.
  3. ↑ Самохин, 1968, с. 46—47.
  4. ↑ Самохин, 1968, с. 18.
  5. ↑ 1 2 3 4 Цейтлин, 1968, с. 118.
  6. ↑ Самохин, 1968, с. 187.
  7. ↑ Самохин, 1968, с. 188.
  8. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Цейтлин, 1968, с. 119.
  9. ↑ Самохин, 1968, с. 24, 127.
  10. ↑ Самохин, 1968, с. 37.
  11. ↑ Самохин, 1968, с. 79—80.
  12. ↑ Самохин, 1968, с. 124—127.
  13. ↑ Самохин, 1968, с. 17—18.
  14. ↑ Самохин, 1968, с. 28.
  15. ↑ Самохин, 1968, с. 142.
  16. ↑ Литературный Киргизстан (Выпуски 4–6) : журнал / Под ред. Жиркова А.; Редколлегия: Айтматов Ч. Т., Ишемкулов Т., Салиев А., Сасыкбаев С., Солтобаев А., Удалов Н., Фиксин С. и др. — 1974. — С. 118.

ЛитератураПравить

  • Самохин Ф. Чуйские разливы : Повесть / Под ред. А. Ф. Леднёва; Худож. В. А. Максимов. — Фрунзе: Кыргызстан, 1968. — 188 с. — 24 000 экз.
  • Цейтлин Е. Агроном Приходько и другие (О повести Ф. Самохина «Чуйские разливы)» // Литературный Киргизстан : журнал. — 1968. — С. 117—119.
Источник — https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Чуйские_разливы&oldid=127196462