Уплотнение (жильё)

Уплотне́ние — изъятие в Советской России в 1918—1920 годах излишков жилплощади, проведённое в крупных промышленных центрах в отношении квартир, арендуемых населением у крупных владельцев жилых площадей в доходных домах и других крупных частных домовладениях. Целью уплотнения было рассредоточение городского трудового элемента с рабочих окраин в кварталы с более низкой плотностью населения. Понятие «квартирный вопрос» возникло задолго до Октябрьской революции и заключалось в том, что многие фактически жили в коммунальных квартирах, снимая у «владельцев» (собственников зданий и оптовых арендаторов) отдельные комнаты и даже «углы». Таким образом, послереволюционное уплотнение не породило коммунальные квартиры, а лишь перераспределило этот тип заселения с окраин и предместий в центральные районы городов.

ИсторияПравить

Декрет Президиума ВЦИК от 20 августа 1918 года «Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах» упразднил право частной собственности на жилье и передал жилые дома в распоряжение органов местной власти. При этом в ряде городов муниципализация была проведена ещё раньше. Так, в Москве согласно постановлениям Моссовета «о городских недвижимостях» от 30 ноября, 12 декабря 1917 года и 26 января 1918 года отменялось право частной собственности на дома, если их стоимость была не менее 20 тысяч рублей, или если чистый годовой доход с найма превышал 750 рублей.

В Москве постановление Моссовета от 12 июля 1918 года «О распределении жилых помещений в г. Москве» определило базовую норму заселения при уплотнении из расчёта 1 комнаты на 1 взрослого человека. Этим критерием норма не исчерпывалась; аналогичный норматив, установленный Петросоветом, гласил

§2. … относится к квартирам, заселённым согласно норме уплотнения квартир, т. е. по одной комнате на каждого взрослого человека, одной комнате на двух детей и одной комнате для профессиональных занятий.

— Весь Петроград за 1923 год. Отдел X. Наиболее необходимые населению сведения правового характера. — С. 301.

Ордера на вселение граждан выдавались районными жилищными советами, на основании которых домовые комитеты предоставляли комнаты и квартиры. 11 сентября 1918 года Моссовет издал постановление «О порядке реквизиции жилых помещений и движимого имущества», в котором впервые был сформулирован «принцип изыскания и предоставления рабочим жилых помещений за счет буржуазно-паразитических элементов». 26 октября 1918 года было принято постановление «Об учёте и распределении жилых и нежилых помещений в г. Москве». В нём устанавливался минимальный порог при уплотнении (2 кв. сажени на 1 взрослого человека, около 9 м²).

В служебной инструкции, выработанной ЖЗО Моссовета, всё городское население делилось на четыре категории:

• «организованные коммунисты», семьи красноармейцев, находившихся на фронтах гражданской войны — «получают всё и остаются на своих квартирах»;
• рабочие, мелкая и средняя интеллигенция могли претендовать на получение «хороших комнат в других домах»;
• «крупная интеллигенция», советские служащие, «буржуа, не имевшие недвижимости» уплотнялись согласно норме.
• «буржуа, ликвидировавшие свои дела и живущие спрятанными капиталами или имеющие собственность» выселялись из Москвы, «у них отбирается все и выдается только „походный паек“: пара белья, подушка, одеяло, то есть, что полагается красноармейцу, уезжающему на фронт».

В результате осенью 1918 года из Москвы было выселено 3 197 «буржуазных семей» (около 15 тысяч человек), а в их квартиры было вселено более 20 тысяч рабочих. Всего же за 1918-1924 годы в Москве в более благоустроенные квартиры было переселено почти 500 тысяч, а в Петрограде 300 тысяч человек. Существенное улучшение жилищных условий широких масс трудящихся было одной из целей политики, и воспринималось как значительное социальное завоевание.

Ленин в своей статье «Удержат ли большевики государственную власть?», написанной ещё до Октябрьской революции, так описывал порядок уплотнений:

Пролетарскому государству надо принудительно вселить крайне нуждающуюся семью в квартиру богатого человека. Наш отряд рабочей милиции состоит, допустим, из 15 человек: два матроса, два солдата, два сознательных рабочих (из которых пусть только один является членом нашей партии или сочувствующим ей), затем 1 интеллигент и 8 человек из трудящейся бедноты, непременно не менее 5 женщин, прислуги, чернорабочих и т. п. Отряд является в квартиру богатого, осматривает её, находит 5 комнат на двоих мужчин и двух женщин.

— «Вы потеснитесь, граждане, в двух комнатах на эту зиму, а две комнаты приготовьте для поселения в них двух семей из подвала. На время, пока мы при помощи инженеров (вы, кажется, инженер?) не построим хороших квартир для всех, вам обязательно потесниться. Ваш телефон будет служить на 10 семей. Это сэкономит часов 100 работы, беготни по лавчонкам и т. п. Затем в вашей семье двое незанятых полурабочих, способных выполнить легкий труд: гражданка 55 лет и гражданин 14 лет. Они будут дежурить ежедневно по 3 часа, чтобы наблюдать за правильным распределением продуктов для 10 семей и вести необходимые для этого записи. Гражданин студент, который находится в нашем отряде, напишет сейчас в двух экземплярах текст этого государственного приказа, а вы будете любезны выдать нам расписку, что обязуетесь в точности выполнить его».

Вселение рабочих в квартиры интеллигенции неизбежно приводило к конфликтам. Так, жилищные подотделы были завалены жалобами жильцов на то, что «подселенцы» ломали мебель, двери, перегородки, дубовые паркетные полы, сжигая их в печах .

В первой половине 1920-х годов домоуправления принуждали жильцов, имевших «излишки жилой площади», устанавливать внутриквартирные перегородки с последующим вселением в образовавшиеся комнатки новых жильцов. У тех, у кого были «излишки жилой площади» в виде отдельных комнат, эти комнаты изымались. Исполкомы пытались изымать «излишки жилой площади» даже в домах жилищно-арендных и жилищных кооперативных товариществ. 16 августа 1926 года был издан декрет ВЦИК и СНК РСФСР «Об ограничении принудительных уплотнений и переселений в квартирах». Он запрещал самовольно «обязывать граждан устанавливать внутрикомнатные перегородки или производить иные перепланировки квартир для изъятия имеющихся у жильцов внутрикомнатных излишков площади», это разрешалось лишь в судебном порядке в двух оговоренных случаях: когда у съемщика жилого помещения имеется «излишняя непроходная» комната и при наличии у него комнаты проходной, но такой конфигурации, что ее, благодаря перепланировке, можно превратить в непроходную. Соответственно домоуправление могло требовать через суд изъятия «излишней непроходной» комнаты, а также получало право превращать по решению суда и при наличии «хозяйственно-технической возможности» проходные комнаты в непроходные. В домах, закрепленных за государственными и приравненными к ним учреждениями и предприятиями, разрешалось производить принудительное уплотнение и переселение жильцов в пределах дома органами милиции по заявлению руководящего органа того государственного учреждения, за которым закреплен дом. Декрет предусматривал, что «при принудительном уплотнении и переселении в закрепленных домах не могут быть вселены в одну комнату лица разного пола, кроме супругов и детей моложе десяти лет» .

В культуреПравить

Уплотнение профессора стало сюжетом одного из первых советских кинофильмов, снятых в 1918 году («Уплотнение»), и описывается в сатирической повести Михаила Булгакова «Собачье сердце», написанной в 1925 году:

— Мы, управление дома, — с ненавистью заговорил Швондер, — пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома…

— Кто на ком стоял? — крикнул Филипп Филиппович, — потрудитесь излагать ваши мысли яснее.

— Вопрос стоял об уплотнении.

— Довольно! Я понял! Вам известно, что постановлением 12 сего августа моя квартира освобождена от каких бы то ни было уплотнений и переселений?

— Известно, — ответил Швондер, — но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что в общем и целом вы занимаете чрезмерную площадь. Совершенно чрезмерную. Вы один живете в семи комнатах.

— Я один живу и работаю в семи комнатах, — ответил Филипп Филиппович, — и желал бы иметь восьмую. Она мне необходима под библиотеку.

Четверо онемели.

— Восьмую! Э-хе-хе, — проговорил блондин, лишенный головного убора, — однако, это здорово.

— Это неописуемо! — воскликнул юноша, оказавшийся женщиной.

— У меня приемная — заметьте — она же библиотека, столовая, мой кабинет — 3. Смотровая — 4. Операционная — 5. Моя спальня — 6 и комната прислуги — 7. В общем, не хватает… Да, впрочем, это неважно. Моя квартира свободна, и разговору конец. Могу я идти обедать?

— Извиняюсь, — сказал четвёртый, похожий на крепкого жука.

— Извиняюсь, — перебил его Швондер, — вот именно по поводу столовой и смотровой мы и пришли поговорить. Общее собрание просит вас добровольно, в порядке трудовой дисциплины, отказаться от столовой. Столовых нет ни у кого в Москве.

— Даже у Айседоры Дункан, — звонко крикнула женщина.

С Филиппом Филипповичем что-то сделалось, вследствие чего его лицо нежно побагровело и он не произнес ни одного звука, выжидая, что будет дальше.

— И от смотровой также, — продолжал Швондер, — смотровую прекрасно можно соединить с кабинетом.

— Угу, — молвил Филипп Филиппович каким-то странным голосом, — а где же я должен принимать пищу?

— В спальне, — хором ответили все четверо.

СсылкиПравить

• Алексей Федоров Опыт решения жилищного вопроса в Советской России: справедливое распределение или всеобщая вакханалия
• Ирина Дедюхова Структура жилищного фонда и методы управления им в первые годы советской власти