Па́мятник се́рдцу Рене́ де Шало́на (фр.Le Monument de cœur de René de Chalon) — надгробный памятник эпохи Возрождения в виде транзи[⇨]. Представляет собой статую, которая изображает Рене де Шалона, князя Оранжского, в виде сгнившего трупа, вытягивающего вверх левую руку с камнем в форме сердца[⇨]. Памятник был заказан герцогами Лотарингии для Рене де Шалона, который погиб в возрасте 25 лет при осаде города Сен-Дизье в 1544 году[⇨]. Скульптура уникальна тем, что другие надгробия в технике транзи того же периода изображались лежащими. Это самая известная работа, приписываемая французскому скульптору Лижье Ришье[⇨]. Памятник расположен в церкви св. Стефана в городе Бар-ле-Дюке на северо-востоке Франции.
Изначально левая рука статуи вместо гипсового камня держала изделие в форме сердца из золота или позолоченного серебра (вермеля (фр.) (рус.)[a], в котором могло храниться забальзамированное сердце князя Рене де Шалона[⇨]. Это произведение искусства породило массу исторических и археологических гипотез[⇨], большинство из которых возникло, потому что сердце из вермеля или золота, помещённое скульптором в левую руку статуи, исчезло во время революционных беспорядков[⇨].
Исследователи выдвигают ряд теорий о том, что символизирует памятник и, прежде всего — его поза. Среди различных версий многими экспертами было высказано предположение, что это отсылка к библейской цитате Иов.19:25, 26 и трём христианским добродетелям: глазницы, обращённые «к небу», означают «я верю»; правая рука на груди — «у меня есть надежда»; а сердце, вознесённое к Богу — «я люблю»[⇨].
В начале позднего Средневековья в Европе среди состоятельных людей наметилась тенденция увековечивать себя в скульптурах на собственных надгробиях. Такие скульптуры известны как эффигии, они начали распространяться в конце XI — начале XII веков, а к XIII веку стали привычным явлением среди состоятельных слоёв общества[12]. Эта европейская художественная традиция отличалась идеализацией изображений и стремилась подчеркнуть религиозность умерших, представляя их с нарочито спокойным, безмятежным видом, словно игнорирующих смерть[13]. В частности, в данном виде творчества, известном «как живой» (фр.representacion au vif[14]), мёртвые часто изображались мирно спящими, словно ожидающими пробуждения во время воскресения, выражая надежду людей на спасение и их веру в вечную жизнь[15].
Начиная с XIV века, эпидемии, войны и религиозные конфликты унесли значительную часть европейского населения и повлекли за собой перелом в искусстве погребальной скульптуры. В связи с тем, что в обществе обозначилась сильная тревога перед лицом смерти, которая может наступить внезапно, то возникло течение реалистичного изображения смерти, выразившееся в мрачной направленности надгробных памятников[16]. В эффигиях начали показываться индивидуальные черты усопших, в целом стала преобладать идея о необходимости изображать в могильных скульптурах тех, кто под ними захоронен[12]. Когда эффигия точно соответствовала внешности похороненного под ней, то это сходство побуждало людей к поминальным молитвам об умершем, обеспечивавшим, как тогда считалось, более быстрое искупление его души от мук чистилища[17].
В период раннего Нового времени надгробные памятники претерпели радикальные изменения формы и стиля[18], а также стали характеризоваться ещё бо́льшим реализмом[19]. В могильных скульптурах появилась новая художественная традиция, когда вместо умиротворённых лежащих фигур стали изображать обнажённые человеческие тела в процессе тления[20], иногда стремясь привнести динамику и жестокость, например, в виде распухшего трупа, пожираемого червями, насекомыми, лягушками и пресмыкающимися[15][21][22]. Подобные надгробные памятники особенно распространились в Англии, Нидерландах, немецкоязычных землях и во Франции[23], где они стали известны как транзи (фр.transis[b]). Такие скульптуры должны были показать переход от жизни к смерти и напомнить о быстротечности существования и преходящей земной славе[16][19]. Аббат Шарль Суо объяснял распространение транзи в тот период силой религиозных убеждений людей в сочетании со слишком часто преувеличенным реализмом в надгробных памятниках[24]. Философ Йохан Хёйзинга объясняет появление транзи моральным кризисом позднесредневековой Европы[25]. Историк Альберто Тененти (фр.) (рус. видит в этом ужасе перед лицом смерти признак любви к жизни («полная жизнь», фр.la vie pleine) и ниспровержение христианского образа жизни. Историк Филипп Арьес занимает сторону Тененти и на основе стихов Vigiles des Morts средневекового французского поэта Пьера де Нессона (фр.) (рус. предполагает, что страх смерти не ограничивался только страхом посмертного разложения, это был и преследовавший людей на протяжении жизни страх болезней и старости[26].
Как и в случае с памятниками более раннего периода, практическая цель транзи (по крайней мере частично) состояла в том, чтобы обеспечить искупление мёртвых с помощью молитвы. Образ умершего, проходящий естественный процесс разложения, внушал зрителю, что его душа претерпевает муки чистилища[c], и, следовательно, ей не хватает молитв, чтобы ускорить этот процесс и добиться спасения[28]. Однако в отличие от типичных памятников прошлого, транзи стремились подчеркнуть нищету и покорность мёртвых, стремясь не превращать их в образцы для подражания[29]. К примеру, транзи Гийома де Арсиньи (1394) (фр.) (рус. не благоговейно складывает руки, а сухими костяшками пальцев прикрывает пах, а транзи кардинала Лагранжа (1403) (фр.) (рус. призывает прохожих не молиться за него, а проявить смирение, потому что они скоро будут, как и он, «отвратительным трупом, пищей для червей»[30].
В XV и начале XVI века пляска смерти главенствовала над всеми погребальными образами. Живопись, гравюра, скульптура соревновались в пропаганде страха смерти, человеческого небытия[5]. Транзи этого периода становились всё более мрачными, возможно, как отражение глубоких социальных преобразований, вызванных эпохой Возрождения. Специализированная литература склонна противопоставлять её средневековому периоду: это «трансформация от символической антифигуры к воплощённому портрету трупа, от отрицательного memento mori к положительному обещанию воскресения, от средневекового самоотречения (англ.) (рус. к прославлению личности»[23].
С XVI века в памятниках транзи стала возвращаться положительная символика, присущая надгробным скульптурам XIII и XIV веков, хотя и с изменениями. Если в более ранних изваяниях покойник изображался, словно игнорирующим факт бренности тела, то в произведениях XVI века на этом наоборот делался акцент. Изображение трупа, как пессимистичное напоминание о быстротечности человеческого бытия, в памятниках XVI века начало постепенно меняться на положительное постулирование вечной жизни. Ярчайшей демонстрацией подобной трансформации является «живой труп» Рене де Шалона, который изображён не пассивной пищей для червей, статуя активно укрепляет веру, предлагая Богу в жесте преданности собственное сердце. Таким образом, символ бренности трансформировался, став утверждением веры в воскресение[31].
Для скульптур XI—XIV веков было типично изображать мёртвых как мирно спящих живых[13]
Транзи Гийома де Арсиньи (1394) Скульптура представляет умершего не в расцвете сил, а в виде обнажённого трупа с отметинами тления[32]
L'Homme à moulons (ок. 1520) Труп, пожираемый червями, является характерной темой поздних транзи[33]
… Во-первых, мы вверяем нашу душу в руки Бога, нашего Творца, сейчас и до того времени, когда душа должна будет покинуть наше тело по приказу Его Божественного Величества, умоляя Его принять её по Своей милости, через заступничество пречистой крови нашего Искупителя и Спасителя Иисуса Христа, Сына Его, которого Он поставил во искупление и примирение для всех верующих в Него; в этой вере и уповании мы желаем и хотим жить и умереть, в какое бы состояние и расположение мы ни впали. Что же касается погребения нашего тела, то мы избрали таковое в коллегиальной церкви Богоматери в Бреде, в часовне, где похоронен мой покойный господин и отец, или в Нозерой (фр.) (рус.. В одном из двух, в каком будет удобнее, в зависимости от близости места, где мы закончим…
— Рене де Шалон, Testamenten van René Prince van Orangen 20 июня 1544 года[35]
Оригинальный текст (нид.):
… Eerstelijk soo bevelen wy in de handen van God onsen Schepper onse ziele nu voor alsdan, wanneer de selve op bevel van syne Goddelijke Majesteyt uyt ons ligchaam sal hebben te verhuysen, hem smeekende de selve in syne barmhertigheyt aan te nemen, door de intercessie van het alderdierbaarste bloed van onsen Verlosser en Saligmaker Jesus-Christus synen Soone, die hy tot een Soenoffer en reconciliatie heeft gestelt voor alle die in hem geloven; in dat gelove en vertrouwen willen en begeren wyte leven en te sterven, in wat staat en dispositie wy mochten komen te vervallen, en wat de begravinge van ons ligchaam aanbelangt, de selve hebben wy verkoren in de Collegiale Kerke van onse Lieve Vrouwe van Breda, in de Capelle alwaar mijn overleden Heere en Vader begraven is, of in die van Noseroy, in eene van die twee in welke het bequaamst sal konnen geschieden, na de nabyheyt van de plaatse daar ons eyndperk sal wesen…
Рене де Шалон (фр.René de Chalon, нидерл.Reijnier van Chalons, лат.Renatus de Chalon; родился 5 февраля 1519 года), князь Оранжский[36], граф Нассау, штатгальтерГолландии, Зеландии, Утрехта[37], Гелдерна и Зютфена[38][39], кавалер Ордена Золотого руна[40][41][42], фаворит императора Священной Римской империи Карла V[43][44]. Рене был первым, кто объединил суверенитет крошечного княжества Оранж, анклава на юге Франции, с огромным богатством и ведущей военно-политической силой графов Нассау в Нижних землях[45]. В июле 1544 года, в ходе Итальянской войны (1542—1546), князь Оранжский участвовал в осаде города Сен-Дизье (фр.) (рус., сражаясь на стороне императора Карла V[46][47]. Рене де Шалон и его войска расположились лагерем на левом крыле армии, ближе к северу. Батарея из двадцати артиллерийских орудий находилась на обширном плато, слева от его войск[48]. 14 июля, около двух часов дня, князь Оранжский спустился в траншею[e], для наблюдения за стрельбой батареи. Там же присутствовал командующий войсками Ферранте I Гонзага, который сидел в тот момент на стуле. При виде Рене дон Ферранте уступил место молодому князю[f], и в то же время священник из Сен-Дизье по имени Иоахим выстрелил из кулеврины (или полукулеврины[g]) с вершины местной церкви Нотр-Дам (фр.) (рус.[48][51]. Снаряд пересёк траншею, затем из-за его удара от вздыбленной земли отлетели два небольших куска камня и попали в правое плечо Рене, сломав ему три кости[48][52][53]. Де Шалон упал и окружающие люди сперва подумали, что он мёртв, но тот был тяжело ранен[48]. Князь Оранжский испытывал сильную боль, хотя травма поначалу не казалась смертельной. Его немедленно доставили в ставку императора Карла V[54] для хирургической операции[48][55].
Состояние Рене ухудшилось, у него поднялась температура и появилась скованность[54]. Врачи, среди которых был знаменитый средневековый анатом Андреас Везалий[56], пытались спасти князя, но вскоре хирург по имени Жан-Батист Кавани заявил, что шансов на смерть больше, чем на жизнь. Один из биографов Рене принял Кавани за «итальянского некроманта», потому что, по его словам, тот предложил мучающемуся от боли герцогу излечиться с помощью «магического и дьявольского искусства», на что получил решительный отказ князя, который «предпочёл человеческую смерть, одобренную Небесами, вместо проклятой Богом жизни, поддерживаемой магическими и дьявольскими искусствами, и быть ненавидимым людьми»[43][55][57]. Рене де Шалон скончался вечером 15 июля[h], в возрасте 25 лет[i], в присутствии императора Карла, который всё время находился рядом с ним[48]. Рассказывают, что император на прощание поцеловал Рене в щеку и ушёл со слезами на глазах[50]. В тот же день Карл отправил новоиспечённой вдове Анне известие о гибели Рене, в котором сообщил, что тот жил как добрый христианин и умер как князь чести[61]. Де Шалон не оставил законных наследников, так как его сын Паламед был внебрачным[62][60], а его законнорожденная дочь Мари умерла весной 1544 года в возрасте трёх недель[63][64].
Труп Рене де Шалона был немедленно забальзамирован[65]. Препарированием и подготовкой тела князя Оранжского к бальзамированию занимался врач Андреас Везалий[66][67]. Труп был запечатан в свинцовый гроб и 16 июля 1544 года доставлен в Бар-ле-Дюк, в церковь св. Макса [j][69], где была проведена служба. Затем катафалк отвезли к воротам замка, там его ждала многочисленная военная похоронная процессия примерно из 3000 вооружённых всадников[69][52]. Сердце, внутренние органы и тело Рене были похоронены в разных местах в соответствии с традициями того времени[70]. Сердце и внутренности отвезли в Бар-ле-Дюк, в церковь св. Макса[k][58][52], а тело было перенесено в церковь Гроте-Керк в городе Бреда (нид.) (рус.[l][72][73], где 30 августа 1544 года оно было похоронено в потайной усыпальнице под надгробным памятником графа Энгельбрехта II (нид.) (рус.[74], рядом с останками отца князя, Генриха III (графа Нассау-Бреды)[75][76][77], согласно завещанию Рене[35][78].
Легенда гласит, что умирающий молодой князь говорил окружившим его людям, чтобы его запечатлели не таким, как он выглядел в тот момент, а каким он станет спустя три года после своей смерти, «ибо великим всегда льстят»[79][52]. Но у этого рассказа не находится свидетельств[80][81]. Нет подтверждений, что желание о надгробном памятнике принадлежало самому Рене. Об этом нет упоминаний ни в его завещании, написанном 20 июня 1544 года[m], ни в письмах императора Карла[50][69][85]. Учитывая отсутствие подобных записей, некоторые авторы считают более вероятным, что идея проекта исходила от его жены[2] или семьи[4]. С 1544 по 1545 годы 22-летняя Анна не только овдовела, но и пережила смерти трёх других своих близких родственников: дочери († весной 1544), отца († 14 июня 1544[47]) и старшего брата († 12 июня 1545)[86]. Экспертами выдвигалась версия, что памятник был создан, благодаря совпавшему желанию вдовы и её брата, герцога Франсуа[5][3], хотя профессор истории и географии Стефан Зоколан утверждает, что только Франсуа заказал работу скульптору[44]. Принимая во внимание привязанность герцогов Лотарингии к Рене де Шалону, то неудивительно, что они хотели почтить его необыкновенным памятником[3]. Мавзолей двоюродного деда Рене, Энгельбрехта II († 1504), и могила его дяди Филибера де Шалона († 1530)[87] тоже были выполнены в виде транзи[88], что демонстрирует особую эстетическую похоронную традицию этой семьи[73].
Принято считать, что княгиня Анна в память о смерти своего супруга поручила изваять монумент Лижье Ришье[79][52][89][90], который к тому времени уже прославился умением скульптора[91], а по прошествии веков он был признан одним из самых выдающихся мастеров той эпохи[92]. Анна сделала заказ с целью украсить гробницу, где находилась только часть останков её мужа, но при этом точно не известно, какие именно указания она могла отдавать мастеру[93][3]. По некоторым сведениям, по велению Анны сердце Рене де Шалона было заключено в вермелевый реликварий[89].
Действительный член Общества литературы, наук и искусств Бар-ле-Дюка Люсьен Брей[94] сообщал, что в 1937 году, с согласия королевы Нидерландов, была организована медицинская комиссия из восьми человек для изучения останков, похороненных в фамильном склепе Оранских-Нассау в городе Бреда. В результате был опознан скелет Рене де Шалона с остатками глины для бальзамирования. По зубам удалось определить его примерный прижизненный возраст — около 25—30 лет. Сделанный в результате отчёт позволил признать, что де Шалон умер от кровоизлияния, после переломалопатки, и что его труп был затем немедленно забальзамирован. Эта находка также позволяет считать, что сердце князя, тоже забальзамированное, было не больше кулака, и что, таким образом, оно могло легко поместиться в ёмкость в форме сердца того же размера. Кроме того, различные известные описания статуи перед тем, как была отломана её рука, единодушны в том, что памятник был воздвигнут, чтобы похоронить сердце князя Оранжского[76].
Общий вид памятника: статуя, алтарный образ и оссуарий. Над статуей возвышается шлем без гребня и щит без герба, вокруг которого обёрнуто Золотое руно[95][96]. Левая рука статуи направлена вверх и сжимает костлявыми пальцами сердце[97]. На месте живота зияет большая дыра, а кусок кожи загнут вниз, скрывая гениталии[98], подобно фи́говому листку[36]
Надгробный памятник эпохи Возрождения[99] высотой 177 см[1] изображает труп князя Рене де Шалона[99][100][101][102][103] в виде транзи[104][105][106][107][92]. При этом профессор искусствоведения Жорж Фреше отмечает, что изваяние представляет мёртвого не в том смысле, что воспроизводит его, а «заменяет, наподобие египетских статуй»[108]. По словам Люсьена Брея, если бы скульптор действительно стремился быть максимально близок к реализму, то он изобразил бы сломанные кости правого плеча — смертельную рану, полученную князем Оранжским[95]. К тому же голландские авторы сообщают, что скелет князя Рене де Шалона, похороненный в Бреде, двухметрового роста[59][39]. Тем не менее, в этой скульптуре прослеживаются индивидуальные черты Рене[36]. Тот же исследователь Люсьен Брей продемонстрировал, что шлем над скульптурой, сопровождавший её с момента установки[93], украшен воротником Ордена Золотого Руна, кавалером которого был Рене де Шалон[108][109]. Положение правой руки изваяния, как и щита, может означать, что покойник «обороняется» с правой стороны, а кожаный лоскут в форме «фи́гового листа» больше подходит для мужской фигуры. Герб на щите отсутствует, вероятно, потому что он был стёрт[36]. Все авторы XVIII века: Кальме[⇨], Дюриваль (фр.) (рус.[r], де Майе[⇨], Пиганиоль[s] и де Ла Порт (фр.) (рус.[t], — связывают статую с именем князя Рене Оранжского и местом захоронения его сердца[108][112][113].
За исключением левой руки из гипса, монумент выполнен из известняка с очень мелкой зернистостью[u]. Скульптура состоит из трёх частей: 1) голова и туловище с правой рукой, 2) левая рука, 3) ноги и таз[7]. Для придания материалу вида мрамора, Лижье покрыл его смесью, точный состав которой неизвестен. Одни утверждали, что это был лак, другие — буковое масло, третьи — первичный воск и масло[95]. По словам Франка Муро, координатора архитектуры и наследия Бар-ле-Дюка, Лижье Ришье визуально превращал известняк в мрамор с помощью полировки и вощения[114].
Скелет поддерживается железным штифтом, расположенным в тазу фигуры[7], и помещён на стилобат, где расположен герб со щитом, содержимое которого неразборчиво. Герб под статуей датируется XVI веком[96].
Историк Поль Дени охарактеризовал телосложение скелета как «безупречное» с анатомической точки зрения, и что скульптор «поддался искушению воспроизвести каждую деталь тела»[115]. Авторы книги 30 Millennia of Sculpture тоже говорят про «глубокое знание анатомии», отражённое в скульптуре[92]. Но люди, знакомые с человеческой анатомией, увидят в статуе неточности[v]. Натурализм разложения передаётся больше кажущийся, нежели реальный. Хотя умения скульптора позволяют предположить, что он обладал передовыми сведениями о естественных процессах, происходящих в человеческом теле после смерти, тем не менее он предпочитал изображать их менее прямолинейно, и использовал свои знания на службе художественного выражения, оставляя место для искусства и воображения[117]. При этом даже знаменитый врач того времени Шарль Этьенн вряд ли счёл бы подобные допущения нелепыми, так как он сам утверждал, что человек создан для созерцания Бога, своего Творца. Таким же образом статуя из Бар-ле-Дюка смотрит вверх и тянет руку «к небу»[118]. Как выразилась руководитель отдела инвентаризации и наследия региона Гранд-Эст во Франции Мирель-Бенедикт Буве: «Скульптор Лижье Ришье занимался не анатомией, а созданием произведения искусства»[119].
Описание статуи от историка Поля Дени:
… человеческое тело, давно поражённое смертью, на нём разложение оставило ужасные отметины, и оно будто только что раскрыло саван. На черепе, теменные кости которого сохранили остатки кожи, всё ещё держатся пряди волос, слипшиеся от влажности могилы. Гниение уничтожило глаза и черты, кости лица полностью истощены, а в альвеолах челюстей осталось несколько зубов. Мышцы передней области шеи и трахеи, до сих пор снабжённые связками, соединяют голову с туловищем. Почти полностью оголённая грудная клетка демонстрирует рёбра, они покрыты несколькими клочками плоти, пересекающими межрёберные каналы. Частично сгнившая кожа живота, поперечные складки которой расходятся подобно ткани, позволяет увидеть поясничные позвонки с апофизами на дне брюшной полости, свободной от внутренностей. Искусно содранный лоскут кожи скрывает от глаз то, что все ещё может казаться гениталиями. Руки и ноги, менее пострадавшие от гниения, сохранили высохшие мышцы, которые в некоторых местах покрыты кожей, вздутой в виде больших гнойных волдырей.
Оригинальный текст (фр.)[показатьскрыть]
… un corps humain frappé depuis longtemps par la mort, sur lequel la décomposition a étendu ses affreux ravages et dont on croirait qu'il vient d' entr' ouvrir le linceul. Sur le crâne, dont les pariétaux ont gardé quelques débris de peau, des mèches de cheveux, agglutinés par l'humidité de la tombe, adhèrent encore. La corruption a rongé les yeux et les traits du visage, les os de la face sont entièrement décharnés et quelques dents restent seules dans les alvéoles des maxillaires. Les muscles de la région antérieure du cou et la trachée, encore munie de ses ligaments d'attache, relient la tête au tronc. Le thorax, presque complètement dépouillé, laisse apparaître le sternum et les côtes, que recouvrent encore quelques lambeaux de chair qui s'étalent sur les interstices intercostaux. La peau du ventre, en partie consumée et dont les plis transversaux s'étendent a la façon d'une draperie, laisse apercevoir, au fond de la cavité abdominale vide de ses entrailles, les vertèbres lombaires et leurs apophyses. Un lambeau de cette peau, qui retombe savamment déchiqueté, voile aux regards ce qui pourrait paraître encore des organes génitaux. Les bras et les jambes, moins atteints par la décomposition, ont gardé leurs muscles desséchés que recouvre encore en certaines parties une peau soUlevée en larges phlyctènes ouvertes et purulentes.
— Поль Дени. Ligier Richier: L’Artiste et Son Oeuvre (1911), стр. 205[98]
Алтарный образ размером 233 x 475 см сделан из чёрного мрамора и известняка. На стилобате установлены две колонны из чёрного мрамора с позолоченными коринфскими капителями, которые поддерживают часть антаблемента. Колонны, капители и антаблемент происходят из главного алтаря церкви св. Макса и датируются началом XVIII века[96].
На центральной панели художником Варамбелем в 1790 году была нарисована траурная княжеская мантия[96][7], подбитая горностаем, которая создаёт ложное впечатление реальной вещи (фр.trompe-l'œil)[120]. Центральную панель обрамляют восьмиугольные плиты из чёрного мрамора, высотой от 38 до 40 сантиметров, на которых с помощью кронштейнов ранее крепились двенадцать статуэток[w] из белого мрамора в виде апостолов[53][x]. Половина этих статуэток была уничтожена в ноябре 1793 года, во время Французской революции, уцелевшие фигурки хранятся в музее Бар-ле-Дюка[96][y].
Над скелетом возвышаются шлем, из которого выходят листовые ламбрекены, и щит без герба, окружённый воротником из Золотого руна[96]. Историк Поль Дени утверждает, что бóльшая часть материала, использованного при реконструкции памятника, первоначально являлась частью главного алтаря церкви св. Макса. Единственными оригинальными элементами памятника являются только сам транзи, щит и шлем[93].
Оссуарий[z] сделан из чёрного мрамора со стеклянной крышкой размером 105 x 233 см[124]. Он содержит останки членов семьи Анны: графа Генриха IV († 1344), его жены Иоланды де Фландр (фр.) (рус. († 1395)[125] и, вероятно, герцога Роберта I († 1411)[126]. В 1810 году по инициативе викария церкви св. Петра Клода Ролле на лицевую сторону гробницы был нанесён совместный герб герцогств Бар и Лотарингия[124].
В левой руке статуи изначально находилось золотое или позолоченное серебряное сердце[127][53]. Оно было похищено в 1793 году[128]. С 1810 года скелет держал песочные[129][130] или водяные[131] часы, годы спустя — позолоченное гипсовое сердце[53][132], и, наконец, обычное гипсовое сердце[129][133]
Памятник Рене де Шалону был установлен после его смерти в церкви св. Макса, в замке герцогов де Бар (фр.) (рус., в Бар-ле-Дюке[125]. Ряд экспертов относят изготовление статуи к 1547 году[16][104][134][107][106]. Хотя у некоторых специалистов встречается дата изготовления 1545 год[113][135]. Люсьен Брей в своей публикации 1922 года про памятник сердцу Рене де Шалона также делится мнением, что он, вероятно, был создан в 1545 году, и тогда же был воздвигнут в часовне коллегиальной церкви св. Макса[95]. Но согласно более позднему предположению Брея, церемония открытия памятника состоялась в конце августа 1548 года[136]. Кристиан Пфистер (фр.) (рус. пишет в первом томе «История Нанси» (1902): «Лижье Ришье только что закончил статую Рене де Шалона, другими словами, скелет Бара, когда ему поручили изваять гробницу Филиппы де Гельдерс» († 28 февраля 1547)[137].
Первоначально левая рука статуи держала сердце из золота или позолоченного серебра (вермеля)[127]. Согласно ряду свидетельств, этот предмет служил реликварием, где хранилось забальзамированное сердце Рене де Шалона. В поддержку этой версии исследователь Люсьен Брей привёл несколько доводов[138], позволяющих считать, что сердце князя могло быть сначала «похоронено» в склепе[58], а впоследствии помещено в руку статуе, когда та прибыла на место[139].
Два века спустя после похорон князя
Несомненно, это тот же самый Ришье, изваявший „Смерть“, которую можно увидеть в коллегиальной церкви св. Макса в Бар-ле-Дюке. Эта „Смерть“, являющаяся неподражаемым произведением, служит мавзолеем для сердца князя Оранжского, убитого при осаде Сен-Дизье в 1544 году.
— Дом Кальме, Bibliotheque Lorraine, ou Histoire des hommes illustres (1751), стр. 825[140]
Оригинальный текст (фр.):
C'est sans doute le même Richier qui a fait la Mort, qui se voit dans l'Eglise Collégiale de S. Maxe à Bar-le-Duc; cette Mort, qui est un ouvrage inimitable, sert de Mausolée au Cœur du Prince d'Orange tué au siège de S. Dizier en 1544.
Сердце князя в красной шкатулке
При осаде был убит Рене де Шалон, князь Оранжский, женившийся на Анне, дочери герцога Антуана. Его сердце было перенесено в церковь св. Макса в Баре; там оно заключено в красную шкатулку в форме сердца, которую держит в левой руке мраморный скелет…
— Клод де Майе, Essai chronologique sur l'histoire du Barrois (1757), стр. 121[141]
Оригинальный текст (фр.):
Dans ce siège fut tué René de Chalons, prince d'Orange, qui avait épousé Anne, fille du duc Antoine. Son cœur fut apporté dans l'église de Saint-Maxe de Bar; il y est enfermé dans une boëte rouge en forme de cœur, qu'un squelette de marbre, placé près du maître Autel du côté de l’Evangile, tient de la main gauche.
Очевидец о разрушении памятника
Они сломали руку Скелета, державшую золотое сердце, в котором находилось сердце князя Оранжского. Благодаря вмешательству местного муниципального служащего, памятник не был полностью разрушен, но сердце пропало.
— Люсьен Брей, René de Chalon et le Mausolée du Cœur (1923), стр. 310—311[128]
Оригинальный текст (фр.):
Sur la foi de témoins oculaires, Victor Servais a ainsi relaté ce dernier incident: «Ils ont cassé la main du Squelette qui tenait le cœur d'or où se trouvait le cœur du prince d'Orange et c'est grâce à l'intervention d'un officier municipal que le monument n'a pas été complètement détruit. Le cœur a été pris».
Знаменитое в своё время произведение было предано забвению на два столетия до тех пор, пока в середине XVIII века его заново не открыл учёный аббат Дом Кальме, который восхвалял его в своих трудах[142][140].
Летом 1790 года[aa], во время Французской революции, транзи был перевезён в церковь св. Петра[93] (ныне церковь св. Стефана[1]), после того как церковь св. Макса была заброшена[143]. Во время переезда скульптура была повреждена[ab]. После поломки статуя несколько месяцев простояла в углу часовни Сент-Маргерит, обложенная досками[68]. Рабочий-живописец Варамбель починил повреждённую левую руку скульптуры[ac], и примерно в середине ноября 1790 года она была установлена на пьедестал над могилами графов Генриха IV и Иоланды де Фландр, чьи останки были доставлены сюда из церкви св. Макса вместе с транзи[145].
В сентябре 1792 года администрация района Бар-сюр-Орнен (фр.) (рус. приказала удалить все «знаки феодализма», которые тогда ещё можно было увидеть в церкви св. Петра. Выполнить приказ было поручено гражданину Перне. С двумя помощниками он срезал скульптурные трофеи и гербы снаружи и внутри здания, разбил надгробия с эпитафиями и статуи, за исключением нескольких[146].
30 ноября 1793 года, в период популярности Культа Разума, церковь св. Петра была разгромлена добровольческими войсками восьмого «Храмового батальона» (фр.) (рус. первого формирования Парижа (фр.Bataillon du Temple), который в то время располагался гарнизоном в Бар-ле-Дюке. Левая рука статуи и предмет, который она держала, а также некоторые статуэтки, украшавшие алтарный образ, были похищены или уничтожены. Ответственность была возложена на бывшего мэра коммуны Анри Мейлфера, как главного зачинщика. По словам обвинения за несколько дней перед этим он подстрекал людей «отомстить немым орудиям католицизма». Кражу сердца из драгоценного металла совершил один из солдат[128].
По инициативе аббата Клода Ролле, бывшего каноника церкви св. Макса, в 1810 году памятник был частично восстановлен. Левая рука статуи была переделана, но теперь она держала грубо сделанные песочные часы из дерева и гипса[129][147] (по некоторым сведениям — водяные часы[131]). Новый объект исказил начальный смысл скульптуры: с изображения умершего Рене на олицетворение смерти[148]. Годы спустя[ad] часы были заменены позолоченным гипсовым сердцем[53][132] с изображением пламени наверху[133]. Затем в руку статуе было вложено обычное гипсовое сердце[129][97].
Однако на этом перипетии памятника не закончились. Посетители церкви позволили себе вырезать ножом на левом колене и на бедре статуи следующие знаки: «M A J N 1859 15 j t L A de C»[ae]. В 1894 году работники Музея сравнительной скульптуры из Трокадеро сняли слепок со cкелета, что привело к удалению патины цвета слоновой кости[129].
Во время Первой мировой войны скульптура оставалась на месте до 1917 года, защищённая мешками с песком, а затем она была демонтирована и отправлена в Пантеон (Париж)[149], где до конца войны находилась в подвале[7]. Вернули её в Бар-ле-Дюк только в 1920 году[7] после «яростных жалоб[129]», но статуя оказалась в плачевном состоянии[af].
Во время войны ходили слухи, что памятник был разрушен в результате бомбардировки. Французский драматург Анри Батайль осудил немецкое варварство и попросил воздвигнуть копию статуи на его могиле[151][152]. После смерти Батайля его подруга, актриса Ивонна де Брей (фр.) (рус., 31 марта 1922 года получила у Комиссии по историческим памятникам Франции (фр.) (рус. необходимое разрешение на создание нового слепка[153]. Несмотря на законные протесты, осенью 1922 года была произведена отливка. Хотя операция «выполнена в хороших условиях», тем не менее, в результате неё статуя лишилась оставшейся патины[154][113]. По словам профессора истории, католического священника Эймонда (фр.) (рус., оттенок старой слоновой кости наряду с обработанным камнем из Сен-Миеля придавал статуе особую выразительность[155].
На протяжении веков монумент получал повреждения из-за влажности, периодической разборки и транспортировки[149]. В 1969 году скульптура была отреставрирована Максимом Шике. В 1993 году алтарный образ и оссуарий были классифицированы как исторические памятники. С 1998 по 2003 годы памятник подвергся масштабной реставрации. Процесс начался с обширного документального и исторического исследования, проведённого по заказу регионального управления по делам культуры Лотарингии, занимающегося защитой исторического наследия. В 2001 году был подготовлен отчёт о состоянии монумента, а в период с 2002 по 2003 годы он был временно вывезен из церкви св. Стефана для восстановления[7].
Реставрация 2003 года проводилась поэтапно, начиная с демонтажа статуи, которую тщательно очищали ватными палочками. Значительная часть работы была сосредоточена на областях вокруг паха, колен и таза, больше всего доступных для рук посетителей. Ремонт статуи включал удаление складок, сколов, трещин и граффити. Железные колышки, которые использовал скульптор, были заменены на колышки из нержавеющей стали, что устранило риск окисления в будущем. Оссуарий и алтарный образ тоже были разобраны для очистки. Подвал церкви зимой часто заполнялся водой, поэтому фреска пострадала от влаги. Когда реставратор Франсуаза Жозеф удаляла грязь с алтарного образа, то обнаружила в каждом из четырёх углов центральной панели ранее незаметные украшения из искусственного мрамора. Для полировки задней стенки и боковых колонн использовался микрокристаллический воск. Общая стоимость работ, включая экспертизу, документацию, демонтаж, перевозку, реставрацию, составила 50 270 евро[7].
Основные даты
Дата
Событие
1545—1548
Установка надгробной скульптуры на могиле князя Рене де Шалона в церкви св. Макса, в замке герцогов в Бар-ле-Дюке.
1790
Во время транспортировки памятника в коллегиальную церковь св. Петра (ныне церковь св. Стефана) левая рука и ступни статуи были повреждены. Добавлен алтарный образ, на стене за статуей нарисована траурная горностаевая шуба.
1792, 18—21 сентября
В церкви св. Петра были срезаны гербы и разбиты эпитафии по приказу местного муниципалитета.
1793, 30 ноября
Памятник частично разрушен французскими солдатами. Левая рука статуи сломана, а драгоценная ёмкость, которую она держала, была похищена.
1810
Левая рука статуи была восстановлена и держала песочные или водяные часы. Затем их заменили позолоченным гипсовым сердцем, а потом обычным гипсовым сердцем. На лицевую сторону гробницы был нанесён совместный герб герцогств Бар и Лотарингия.
1894
Работники Музея сравнительной скульптуры из Трокадеро сняли слепок со статуи, что привело к частичному удалению патины.
1898, 18 июня
Признание статуи историческим памятником Франции.
1917
Во время Первой мировой войны памятник был вывезен в подвал Пантеона в Париже.
1920
Статуя с повреждениями была возвращена из Парижа в Бар-ле-Дюк, после долгих требований.
1922
По инициативе друзей умершего писателя Анри Батайля был сделан ещё один слепок со статуи, что привело к исчезновению оставшейся патины.
1969
Частичная реставрация статуи.
1993, 7 декабря
Признание алтарного образа и оссуария историческими памятниками.
Историки искусства спорят о толковании транзи Рене де Шалона[147][157][49][81][158]. Поскольку отсутствуют записи авторов, которые бы объяснили, что именно они стремились выразить через памятник[85], то ему даётся множество трактовок[108][43].
По мнению профессора искусствоведения Полетт Шоне, трудности с пониманием символизма статуи возникают, потому что скульптуру не пытаются рассмотреть с позиции «эмблематического менталитета», рассмотренного Дэниелом Расселом[aj]. Произведение Лижье Ришье озадачивает зрителей и вызывает у них вопросы, ввиду невозможности отнести его к одной фигуративной форме. Скульптуру нельзя однозначно определить как имитацию, чучело, символ или абстракцию. Она с «жадной продуктивностью» объединяет в себе эти представления, чтобы создать бесконечно динамичную форму, порождая новые идеи и ментальные образы[159]. Имея дело с литературными источниками, упоминавшими статую, Полетт Шоне отмечает, что их можно разделить на две категории: первая — повествовательная, другая — интерпретативная и медитативная. В первом, более редком, случае произведение описывается как результат самоотверженности «благочестивой и любящей вдовы, верной за пределами жизни», тогда как во втором случае имеется желание уловить замысел, который пытались выразить через скульптуру[160].
Наиболее часто анализируемый элемент скульптуры — это поднятая левая рука[85]
Наиболее часто анализируемый элемент скульптуры — это её жест, а именно: поднятая левая рука[85], в которой первоначально находился предмет в форме сердца и, предположительно, сердце покойного[138][139][161]. Традиционно в религии «низ» ассоциировался с подземельем, дьяволом, мраком и могилой; тогда как «верх» связывали с небесами, Богом и Святым Духом. С левой и правой сторонами примерно то же самое. Следовательно, область вверху и справа будет символизировать влияние Бога и благие деяния человека. Если смотреть глазами стороннего наблюдателя на статую, то как раз в том направлении тянется рука скелета, откуда исходит «надежда на спасение»[162].
Левая рука статуи сжимает костлявыми пальцами сердце, которое будто предлагается Богу в качестве дара, символа нетленной и бессмертной души[131][97][85]. Смысл этого предложения может быть истолкован по-разному: как превосходство духа над чувствами или знак покаяния[92].
Историки Жюль Бонне (фр.) (рус. и Поль Дени, главный куратор Лувра в 1980-е годы Мишель Больё, а также профессор истории искусства Кэтлин Коэн видят в протягивании руки с сердцем «к небу» символ воскресения[163][164][81][165]. Кэтлин Коэн считает, что в памятнике сердцу Рене де Шалона наиболее ярко иллюстрируется доктрина разложения как необходимого шага к возрождению, и что в процессе обратного отображения она будет символизировать вечную жизнь[161].
Ряд специалистов сходится во мнении, что статуя может относиться к 25 и 26 стихам из 19 главы Книги Иова[163][164][166][81][113]: «А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога» (Иов.19:25, 26)[ak].
Люсьен Брей приводит ещё одни строки из Книги Иова: «Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел» (Иов.30:19). Он связывает обе цитаты с тремя христианскими добродетелями. Эту отсылку в памятнике увидели также другие авторы[131][167][97][165][139].
Сколько раз, думая о мавзолее сердцу Рене, скульптор из Сен-Миеля должен был иметь в виду два этих отрывка из Иова, один из которых проливает самый яркий свет на чёрную дыру, куда всё должно упасть и сгнить, тогда как второй даёт проблеск помилования, утешения и небесного представления. Покорённый столь великими мыслями, Лижье Ришье спроектировал это «уникальное чудо в истории скульптуры», которое продолжает сиять всем своим великолепием и красотой в Бар-ле-Дюке, в церкви св. Стефана (бывшей коллегиальной церкви св. Петра). Таким образом, мастер Сен-Миеля воздвиг в «фехтовальную позу» этот разлагающийся труп: глазницы обращены к небу, правая рука сложена на груди и прижимает щит без герба, левая — поднимает сердце в жесте любви. В этом гений Лижье: в Скелете он расправляет человеческую тряпку, и рядом с её ничтожеством он заставляет вспыхнуть её величие в надежде на воскресение. Три жеста завершают и разъясняют данную символику: глазные орбиты, обращённые к небу, говорят: «верю»; правая рука, сложенная на груди: «надеюсь»; и сердце, вознесённое к Богу: «люблю». Вера, надежда и любовь: христианские добродетели, против которых Рене де Шалон протестовал в момент своей смерти, также преследовали гений мастера-скульптора.
Оригинальный текст (фр.)[показатьскрыть]
Que de fois, songeant au mausolée du cœur de René, le sculpteur sammiellois n'a-t-il pas dû avoir présents à l'esprit ces deux passages de Job, l'un qui projette la clarté la plus crue sur le trou noir où tout doit tomber et pourrir, l'autre, qui nous fait entrevoir le pardon, la consolation et le céleste revoir. C'est, subjugué par ces grandes pensées, que Ligier Richier conçut cette „merveille unique dans l'histoire de la sculpture“, qui continue à reluire de toute sa splendeur et à rayonner de toute sa beauté, dans l'église Saint-Étienne (autrefois collégiale Saint-Pierre) de Bar-le-Duc. Le Maître de Saint-Mihiel a ainsi dressé „en une attitude d'escrime“, ce cadavre en achèvement de décomposition, les orbites tournés vers le ciel, la main droite repliée sur la poitrine et pressant un écu sans armoiries, la gauche élevant un cœur en un geste d'amour. Ah voilà bien le génie de Ligier: dans ce Squelette, il redresse la guenille humaine, et, à côté de son néant, il fait éclater sa grandeur en l'espoir de la résurrection. Trois gestes complètent et précisent ce symbolisme: les orbites tournés vers le ciel disent: je crois; la main droite repliée sur la poitrine: j'espère; et le coeur élevé vers Dieu: j'aime. Foi, espérance et amour: les vertus théologales, dont René de Chalon protestait à l'heure de la mort, sont venues elles aussi hanter le génie du maître imagier.
— Люсьен Брей. René de Chalon et le Mausolée du Cœur (1923), стр. 305[168]
Полетт Шоне проводит аналогию между поднятой «к небу» левой рукой статуи и эмблемой герцогов Лотарингии «вооружённая рука» с девизом «Fecit potentiam in bracchio suo»[al][170]. Скелет сопровождают шлем и воротник Ордена Золотого Руна, характеризующие его как рыцаря христианского мира[171]. Правая рука статуи покоится на груди и держит щит без герба, словно указывая на то, что смерть стирает всякое различие, и земное величие больше не существует перед ней[131][167][97]. Кэтлин Коэн считает это высказывание проявлением реинтерпретации XIX века[158]. Хотя эксперты XXI века продолжают придерживаться подобной версии, и в дополнении к тому предполагают, что герб на щите отсутствует, из-за того, что Рене де Шалон умер, не оставив законных наследников[171]. Но причиной может быть то, что герб был стёрт[36].
Исследователи Мелвилл (нем.) (рус. и Рута, анализируя серию изображений Средневековья, упоминают памятник Рене де Шалону, а также картину «Страшный суд» Ганса Мемлинга. В то время как обнажённые грешники страдают в адском пламени, спасённые души облачаются в наряды и направляются в рай в сопровождении одетых ангелов и святых. По мнению авторов, нагота априори связана с грехом, сексуальностью, телесными функциями человека — тем, что сближает его с животным[172].
По мнению Полетт Шоне, человеческое тело — это прекраснейшее животное творение и великолепие обнажённой фигуры является гарантией художественной виртуозности. Кожа на животе статуи сложена вниз до гениталий, словно для скрытия половой принадлежности. Однако эта деталь представляет интерес только, если задаться вопросом про дыру в животе, которую поэт Ришар Ронье назвал «чёрным ртом». Хотел ли скульптор показать результат действия скальпеля хирурга, готовившего труп князя Рене перед бальзамированием? Помимо своей символической функции, потрошение имело преимущество, так как оно ускоряло разложение. Видно, что над этим телом будто эффективно поработало лезвие, с такой аккуратностью, которую невозможно наблюдать на брошенном гнить теле. Разве cмерть действует так «застенчиво»? Триумфы Петрарки напоминают нам, что смерть торжествует над целомудрием. Скульптор временно отстраняет образы гнилостной смерти, непристойной, насмешливой и невыносимой, чтобы дать проявиться в памятнике более чувствительной и высокой форме выразительности[51].
Искусствовед Луи Куражо говорил о погребальной статуе Рене де Шалона на своей лекции, что скульптор Лижье Ришье был пропитан германизмом, и одним из источников, которые вдохновляли его гений, был «северный менталитет»: «Те, кто знает искусство и литературу за Рейном XVI, XVII и начала XVII веков, согласятся со мной. Это фанатизм, это опьянение, это жажда небытия, являющаяся характеристикой германского духа и которую можно найти повсюду, в философии и литературе Германии, в каждый период её истории»[173]. Однако искусствовед Жорж Фреше указывает на то, что в этой фигуре ничего не напоминает о вампирах, призраках и демонах, которыми было наполнено германское искусство. Наоборот, в этой статуе есть представление, которое, будучи «величайшей религиозной ортодоксией», сочетает в себе элемент нового оптимизма[108]. Фреше увидел в скульптуре оттенок гуманизма, типичный для эпохи Возрождения, в виде концепции вирту: «… воля жеста, сила, исходящая от этого чудища, такая естественная и такая же человеческая, проявляет веру человека в свою собственную значимость в сопротивлении разложению, которое уже вторглось в него»[116].
Трактовку монумента усложнило отсутствие поясняющих записей от его авторов[85] и пропажа драгоценного изделия в форме сердца из руки статуи во время Французской революции[43]. Пробелы в истории привели к тому, что к началу XX века отдельные специалисты утверждали, что статуя была воздвигнута в память о втором супруге княгини Анны[49], или что скульптура сперва держала в руке песочные часы[am], а сердце добавлено уже потом[189][190]. Были также мнения, что статуя вместо сердца сначала держала зеркало, или что у неё в руках ничего не было[191].
Существовал ещё ряд сторонников версии, что статуя не изображает умершего, а является олицетворением смерти[192]. Но данная гипотеза не находит подтверждения, потому что в надгробном памятнике Лижье Ришье отсутствуют классические атрибуты, присущие скульптурам Смерти: песочные часы, коса, факел, стрелы, меч, лопата, кирка и т. д. К тому же авторы XVIII века связывали статую непосредственно с князем Рене де Шалоном[108].
Аббат Шарль Суо объяснял феномен с большим количеством названий разной степенью осведомлённости людей в областях мифологии и медицины:
В XVIII веке его называли Смертью, но это выражение означает фантом, существо из потустороннего мира, соединяющее человеческое тело с наполненной жизнью душой, передающее движение и речь истощённым костям. В мире художников его называют Скелетом. Это менее удачное название, поскольку оно подразумевает костную структуру, находящуюся в полном покое. Оба названия упускают из виду тот факт, что в работе Ришье кости ещё не полностью обнажены. В народе его нарекли Экорше, что также не точно, потому что большая часть конечностей — это просто кости. В действительности, всё так и есть. Чтобы оценить эту работу с анатомической точки зрения и дать точный отчёт о ней, нужно быть врачом или хирургом.
Оригинальный текст (фр.)[показатьскрыть]
Au XVIIIe siècle, on l'appelait la Mort; or, cette expression signifie un fantôme, un être de l'autre monde, unissant une charpente humaine à une âme pleine de vie, qui communique le mouvement et la parole aux os décharnés. Dans le monde des artistes, on l'appelle le Squelette. Cette dénomination est moins heureuse, car ce mot suppose une structure osseuse dans une complète inertie. Ces deux désignations oublient que, dans l'œuvre de Richier, les os ne sont encore qu'imparfaitement dépouillés. Le peuple l'appelle l'Ecorché. Ce n'est pas plus exact, puisque la plupart des membres sont simplement des ossements. En réalité, c'est tout cela. Pour apprécier ce travail au point de vue anatomique et en rendre un compte exact, il faudrait être médecin ou chirurgien.
— Шарль Суо. Les Richier et leurs œuvres (1883), стр. 133[79]
Искусствовед Жорж Фреше считает, что некорректно именовать статую Скелетом, Смертью, и что скульптура не является транзи в общепринятом смысле, лежащим в или на могиле. Он пришёл к выводу, что правильно называть статую Мертвецом, в соответствии со средневековой традицией, положенной в текстах «Трое мёртвых и трое живых» и «Пляска смерти» (1486) Гийо Маршана (фр.) (рус., где мертвецы вступают в диалог с живыми людьми в разных воплощениях[108]. Профессор истории искусств Джозеф Манка тоже считает, что неверно называть изваяние Скелетом, и применяет к нему термин «транзи»[92]. В свою очередь, авторы Бернар Ноэль и Полетт Шоне в книге о творчестве Лижье Ришье высказались, что они предпочитают называть его статую Памятником сердцу Рене де Шалона или Скелетом. По их мнению, второе прозвище соответствует старым обозначениям, является правильным и нейтральным с изобразительной точки зрения[193].
Многие специалисты относят памятник к транзи, но в 2000 году главный хранитель наследия в службе инвентаризации Лотарингии Мари-Франс Якопс в заметке про Лижье Ришье, не вдаваясь в объяснения, сообщила, что эту надгробную статую называют так по ошибке[194].
La Mort Saint-Innocent, 1520-е, Лувр[195] Неизвестный автор
Памятник сердцу Рене де Шалона является наиболее известной работой, приписываемой скульптору Лижье Ришье[143][196][175][103], хотя ни один исторический архив доподлинно не связывает его с могилой князя[95][158][7]. Монумент уникален тем, что изображает мёртвого человека в вертикальном, динамичном положении, как «живой труп»[197][108][73][198].
Это произведение Лижье Ришье часто сравнивают с другими внешне похожими изваяниями XVI века: со скульптурой из Лувра La Mort Saint-Innocent[195] и статуей La Mort из Дижонского музея[16]. Эксперты ещё упоминают скульптуру в церкви Ревиньи-сюр-Орнен (фр.) (рус., где бюст скелета поднимал правую руку в благословляющем жесте, а левую прижимал к груди[199]. Однако, в отличие от статуи Рене, это не надгробные памятники, изображающие мёртвого человека, но антропоморфные изображения смерти[16][195][108]. Причём, если фигура La Mort Saint-Innocent «насмешливая»[an], отражающая едкий эпикуреизм, и, следовательно, всё ещё соответствует эстетике пляски смерти, то дижонский памятник, по мнению искусствоведа Жорже Фреше, слегка тяготеет к барокко и явно вдохновлён статуей Лижье Ришье. В качестве графических источников, на которые, вероятно, опирался скульптор, эксперт приводит «анатомического человека» из «Книги Часов (фр.) (рус.», а также гравюры Шарля Этьенна и Андреаса Везалия[116]. Историк Стефан Зоколан считает, что работы Лижье Ришье, в частности транзи, вдохновили таких художников как Фрагонар, Гудон и фон Хагенс, которые выставляли трупы с использованием техники пластинации[44].
Известно несколько репродукций памятника Рене де Шалону. Первая копия была изготовлена в 1894 году для музея скульптур во дворце Трокадеро[ao][129]. Франсуа Помпон скопировал статую в 1922 году для могилы драматурга и поэта Анри Батайля в коммуне Му[200]. Ещё одна реплика находится в музее Барруа в Бар-ле-Дюке[99]. В Интернете опубликована 3-D копия статуи и коллекция посвящённых ей рисунков[178].
По мнению некоторых специалистов, транзи Рене де Шалона послужил источником вдохновения для монумента Le Mort-Homme (фр.) (рус.[201], созданного Жаком Фроман-Мерисом (фр.) (рус., в память погибшим в Первой мировой войне[202][203].
Жан Медар в рамках творческого конкурса Route Ligier Richier (2013), изготовил работу À corps ouvert в виде объёмного бюста, внутри которого он создал «воображаемый мир, гимн жизни», взяв за основу статую князя Рене как символ воскресения[204].
Транзи Рене де Шалона вдохновил французского скульптора Клемана на создание нескольких работ[205] и художника Фабриса Ротенхаузера, попытавшегося представить в своей статуе Transi 2490, каким станет человек будущего[206].
Корейская художница Юн Хи видит связь между своими работами и транзи, который, по её мнению, показывает переход из одного состояния в другое, движущуюся трансформацию, где миг отворяет вечность[207]. Её скульптуры иногда сознательно отсылают к мастеру Лижье Ришье, который в транзи выразил преобладание жизни над смертью[208].
В 2021 году южнокорейский цифровой скульптор Пак Джэ Хун использовал образ транзи в 3-D инсталляцииHigh Altar[209]. Средневековая статуя, помещённая на вершину витой лестницы и находящийся с ней рядом торговый стенд показаны религиозными алтарями, демонстрирующими человеческое тщеславие[210]. Окружающая территория изображена как строительная площадка, создавая причудливую диссонирующую композицию[211].
В Бар-ле-Дюке периодически проводятся выставки в честь транзи Лижье Ришье[212]. По словам Франсуазы Моннен, куратора фестиваля современного искусства L’automne du Transi: «Там, где человек пережил смерть, жизнь имеет бо́льший вкус. Транзи — это, прежде всего, образ победы духа над телом, призыв к жизни вне плоти, дань уважения сопротивлению»[179].
Во всей французской скульптуре мы не знаем произведения столь глубоко прочувствованного, столь живо истолкованного. Мы помещаем эту фигуру намного выше фигуры святого Варфоломея в Миланском соборе, представляющей собой лишь искусно проработанную фигуру экорше, но вид которой не трогает в нас ни одной фибры души. Хвала великому создателю этого образа из Сен-Миеля, сумевшему привнести столько жизни в этот облик смерти и придать столько красноречия этому жесту, вдохновлённому христианской верой.
Nous ne connaissons pas dans toute la sculpture française une œuvre aussi profondément sentie, aussi vivement interprétée. Nous plaçons cette ligure bien au-dessus de celle du saint Barthélémy de la cathédrale de Milan, qui n'est, en définitive, qu'un écorché savamment étudié, mais dont la vue ne remue en nous aucune fibre de l'âme. Honneur au grand imagier de Saint-Mihiel, qui a su commumiquer tant de vie à cette apparence de la mort et donner tant d'éloquence à ce geste inspiré par la foi chrétienne.
Критика от искусствоведа Луи Гонза
При строгом и осмотрительном подходе к жанру макабр создаются шедевры, достойные восхищения, такие как «Пляска мёртвых» в Ла-Шез-Дье (фр.) (рус. и «Симулякры смерти» Гольбейна. Однако когда он переходит в реализм, то быстро становится отвратительным. Статуя Смерти в церкви св. Петра в Бар-ле-Дюке является тому подтверждением. Возможно, этот гниющий труп и является произведением мастерства, но как произведение искусства он кажется мне абсолютно предосудительным. Какая дистанция между этой ложной мелодраматической концепцией, в которой уродство соперничает с ужасом, и изящным скелетом с братской могилы Невинных в Лувре!
— La Sculpture Française du XIVe au XIXe siècle (1895), стр. 138[184][117]
Оригинальный текст (фр.):
Manié avec austérité et discrétion, le genre macabre a produit des chefs-d'oeuvre dignes de toute admiration, comme la Danse des Morts de la Chaise-Dieu, et les Simulacres de la mort de Holbein; lorsqu'il verse dans le réalisme, il devient vite répugnant. La statue de la Mort à l'église Saint-Pierre de Bar-le-Duc en est la preuve. Ce cadavre envahi par la pourriture, est peut-être un tour de force de métier, mais en tant qu'œuvre d'art il me semble absolument condamnable. Quelle distànce entre cette conception faussement mélodramatique, où la laideur le dispute à l'horrible, et l'élégant squelette du charnier des Innocents, aujourd'hui au Louvre!
Луи Куражо, помощник куратора Лувра
Чем больше я смотрю на него, тем больше заставляет меня содрогаться этот грандиозный, навязчивый и мстительный призрак. Он выглядит как побеждённый, взывающий к Богу в величественном жесте протеста, красноречия и порыва, к Тому, кто исследует сердца!
— Leçons professées à l'École du Louvre (1887—1896). T. III, стр. 337[173]
Оригинальный текст (фр.):
Plus je le regarde, plus il me fait frémir, ce spectre grandiose, obsédant et vengeur. On dirait un vaincu irréductible qui des hommes en appelle à Dieu, dans un magnifique geste de protestation, d'éloquence et d'élan vers Celui qui sonde les cœurs!
Это знаменитое произведение вызвало поразительное количество всевозможных реакций[193], оно является предметом бурных обсуждений в литературной среде[170]. Скульптура оказала значительное влияние на поэтов и писателей во Франции и в других странах.
В поэзии первое известное упоминание о Памятнике сердцу Рене де Шалона появляется в эпитафии[aq], изданной в 1557 году в сборнике сочинений служащего герцогов ЛотарингииЛуи де Мазюра (фр.) (рус.[213], и включает следующие строки[ar]:
Сердце князя покоится в этом месте О путник, он беззаветной любовью При жизни любил Господа Бога, Царя Карла и Анну Лотринген, Его чистая и безмятежная душа вернулась к Богу, Который задумал и сотворил её своими руками. От жизни к смерти за царя, Его сердце, поражённое в смертельном приключении, В этом подобающем месте, где он венчался с Анной, Было похоронено, чтобы обрести покой.Луи де Мазюр, Oeuvres poétiques[as]
Морис Баррес, писатель
Леопольд в этот момент — это Мертвец, вылепленный и воздвигнутый Лижье Ришье, чтобы служить героическим утверждением для тех, кто отрицает законы жизни, не отказываясь от надежды. Подобно бар-ле-дюкскому скелету, который не сдается, отвергает свой саван, взывает к Богу против разрушения, простирает своё целое и ещё живое сердце к небесам, Леопольд восклицает: «Обрати взор на моё нетленное сердце, Господи, суди его, скажи, заслуживает ли оно жизни…»
Léopold à cette minute, c'est le Mort dressé et sculpté par Ligier Richier pour servir d'affirmation héroïque à ceux qui, plutôt que d'abdiquer l'espérance, nient les lois de la vie. Comme le squelette de Bar-le-Duc qui ne se rend pas, qui rejette son suaire, qui en appelle à Dieu contre la destruction, qui tend vers le ciel son cœur intact et toujours vif, Léopold s'écrie: «Vois mon cœur incorrompu, Seigneur; juge-le, dis s'il mérite de vivre…»
В конце XIX века монументом восхищались куратор Лотарингского музеяШарль Курно (фр.) (рус.[184] и помощник куратора ЛувраЛуи Куражо[173].
Наряду с восторженными отзывами, скульптуре доставались отрицательные отклики от известных искусствоведов. За три года до того, как статуя была признана историческим памятником Франции, вице-президент Комиссии по историческим памятникам Франции Луи Гонза (фр.) (рус. резко отозвался о нём[184][117]. Также критикой в адрес скульптуры разразился художник Пьер Лесаж, когда он узнал о предложении возвести копию статуи на могиле поэта Шарля Бодлера. Он назвал скульптуру «буржуйским пугалом», и сказал, что Бодлер выше того, чтобы его наряжали в «комиссионке»[218].
Морис Баррес описывает скульптуру в произведении La Colline Inspirée (фр.) (рус. (1913), а также в июне 1921 года он рассказал об изваянии на страницах La Revue hebdomadaire (фр.) (рус.. По сообщениям историков, Баррес хотел, чтобы копии статуи служили памятниками мёртвым во всех муниципалитетах Франции[217].
Эмиль Галле, художник
В этот образ смерти — прекрасный, потому что когда-то он был жизнью — вложена высшая красота: характер, экспрессия и величественный лик непобедимой мысли. Как выразителен и прекрасен этот скелет Бар-ле-Дюка, с глазницами, лишёнными слёз, который своими ободранными костяшками вырывает с корнем из открытой грудной клетки, возвышает и уносит за звёзды жалкое сердце человека — символический мускул, продолжающий биться в одиночестве, несмотря на постыдное и плачевное крушение всего, что составляло для Платона искусство и высшую красоту!
En ces effigies de la mort, belles parce qu’elles furent la vie, ils ont mis de supérieures beautés: le caractère, l’expression et la face auguste d’une pensée invaincue. Combien expressif et beau, même ce squelette de Bar, qui, de ses phalanges dépeaumées, de cette cage à jour, de ses orbites vidées mêmes de pleurs, arrache, élève, suit jusque par delà les étoiles‘ un povre cœur d’homme’ nu, symbolique muscle resté battant seul, en dépit du naufrage ignoble et lamentable de tout ce qui fit pour Platon l’art et la beauté suprême!
Драматург Анри Батайль просил в своих произведениях, чтобы на его могиле была воздвигнута эта статуя, которая «стоит, обнажая грудь, задыхаясь живой плотью, ещё не отдав всё паразитам»[154][219]. В рассказе «Вечное детство» (1909) Батайль писал, что когда статуя будет стоять в месте его упокоения, то «снаружи, под лазурью, в которую она прицелится, её аллегория покажется необыкновенно возвышенной, и это будет более непосредственно связывать небо с могилой»[at]. Скульптура Лижье Ришье несколько раз упоминается в сборнике сочинений Батайля «Божественная трагедия» (1916)[152]:
Ох! Хотел бы я, чтобы однажды он украсил мой дом. Когда я буду видеть свой последний сон, Он ответит за меня; и если какая-то душа плачет, Он утешит её, указав на солнце, Той же рукой, что держит в мёртвых пальцах Сердце, как птицу, чьи крылья ещё бьются!Анри Батайль, «Божественная трагедия» (1916)
Английский поэт Том Ганн (фр.) (рус. рассматривал скульптуру из Бар-ле-Дюка как трогательную аллегорию агонии больных СПИДом[202], что вдохновило его на заглавное стихотворение сборника стихов The Man with Night Sweats[au][225]. Фотография статуи Рене де Шалона была помещена на обложку сборника стихов Тома Ганна[226].
Писатель Жером Тироль в романе Le cœur des écorchés (2016) описывает длинную сцену, в которой княгиня Анна принимает Лижье Ришье, и отказывается от копии статуи La Mort Saint-Innocent, которую предлагает ей Лижье Ришье, потому что она хочет «оригинальную скульптуру»[160].
Упоминания статуи в художественной литературе на русском языке встречаются в приключенческом романе «Музыка Гебридов» (2020) Елены Барлоу[230] и в психологической драме на ЛГБТ тематику «Мраморное сердце» (2021) Илоны Бексварт[231].
Памятник также повлиял на музыкантов. В 1994 году на обложке альбома Transi японской прогрессив-рок-группыArs Nova (англ.) (рус. был проиллюстрирован скелет, повторяющий жест транзи Рене де Шалона: голова приподнята, правая рука лежит на груди, а левая рука вздымается вверх[232].
В музыкальном видеоклипе «Redonne-moi», выпущенном французской певицей Милен Фармер в 2006 году, в некоторых кадрах видна копия статуи, но там она показана без левой руки[233]. В интервью журналу Ouest-France (фр.) (рус. Милен Фармер предположила, что памятник является «переходом между человеком и скелетом, смертью в определённой лёгкости»[av]. В декорациях тура этой певицы были представлены две гигантские статуи, похожие на транзи Рене де Шалона[234]. Такие же изваяния проиллюстрированы на обложке музыкального альбома певицы[235].
В 2021 году рисунок статуи появился на обложке музыкального альбома Skull Bifurcations of Grim Disintegration, записанного совместными усилиями блэк-метал групп Messiah in the Abyss (Каракас, Венесуэла) и Oppressive Descent (Портланд, США)[236].
↑Вермель[9] — позолоченное серебро, получаемое методами золочения или электролиза[10]. История создания подобных изделий насчитывает тысячи лет. При раскопках в Саккаре была обнаружена маска из позолоченного серебра, которой больше двух тысяч лет. По словам руководителя раскопок Рамадана Б. Хуссейна из Тюбингенского университета: «Позолоченные серебряные маски имели глубокий религиозный смысл. Египетские тексты говорят о том, что кости богов сделаны из серебра, а их плоть — из золота. Маска мумии из серебра и золота — это шаг к превращению умершего в бога»[11].
↑Причастие прошедшего времени от французского глагола transir. С XII века и далее термин транзи приобрёл значение «прошлая жизнь», то есть «ушедший».
↑Идея, что тело является внешним проявлением состояния души, была широко распространена в культуре того времени, cогласно учениям Фомы Аквинского[27].
↑В левой верхней части картины изображён герб с Золотым руном.
↑Траншея была открыта на правой стороне предместья Ноуэ, чтобы добраться до северного бастиона[48].
↑Средняя кулеврина или полукулеврина калибра 115 мм, стреляющая 10-фунтовыми (4,54 кг) пушечными ядрами.
↑Люсьен Брей сообщает про 7:45 вечера[48], Поль Дени про 9 часов вечера[58]. Некоторые авторы указывают дату смерти 18 июля 1544[59][39][60][53].
↑В ряде изданий утверждается, что Рене де Шалон родился 5 февраля 1519 года, однако в части публикаций фигурирует дата 1518 год[60], поэтому возраст князя может отличаться.
↑Коллегиальная церковь св. Макса, основанная между 963 и 994 годами, была снесена в 1792 году[68].
↑В той же церкви Рене де Шалон женился на Анне, дочери герцога Лотарингии, 22 августа 1540 года[71].
↑Французское название этой церкви: Нотр-Дам де Бреда.
↑В литературе встречаются разные числа месяца, когда было составлено завещание Рене де Шалона. Авторы конца XIX века сообщают про 25 июня[82] и 15 июня[83]. Однако 20 июня указано, во-первых, в голландском издании 1702 года[35]; затем у Люсьена Брея, который ссылается на архивы департамента Ду (фр.) (рус.[84]; ещё у архивариуса города Бреды в четвёртом номере голландского ежегодника Jaarboek[64], также у авторов Ноэль и Шоне[80].
↑На плите отсутствует имя Марии, дочери Рене де Шалона, умершей в возрасте трёх недель в 1544 году, хотя некоторые авторы утверждают, что её останки были погребены в этом склепе[39].
↑С 07:48 минуты о статуе даёт интервью руководитель отдела инвентаризации и наследия региона Гранд-Эст Мирель-Бенедикт Буве.
↑С 05:15 минуты про памятник рассказывает координатор архитектуры и наследия Бар-ле-Дюка Франк Муро. Также демонстрируется оссуарий изнутри.
↑1753 год, Николя-Лютон Дюриваль: «„Смерть“, или скелет, служащий мавзолеем князю Оранжскому, убитому при осаде Сен-Дизье в 1544 году, держит в руке своё сердце. Этот памятник достоин восхищения и прикреплён к колонне справа от хора церкви. Он приписывается Ришье, который создал знаменитые произведения в Сен-Миеле. Здесь подошли бы слова великого князя: „Какая страшная красота!“»[110]
↑1754 год, Пиганиоль де ла Форс: «Возле колонны справа от хора этой церкви установлен памятник, воздвигнутый в качестве мавзолея князю Оранжскому, убитому при осаде Сен-Дизье в 1544 году. Мы видим „Смерть“ или „Скелета“, который держит в руке сердце этого князя»[111].
↑1765 год, аббат Жозеф де Ла Порт: «У подножия колонны в верхней части церкви стоит прекрасный памятник, воздвигнутый Рене де Шалону, князю Оранжскому, убитому при осаде Сен-Дизье в 1544 году».
↑Лижье Ришье использовал мелкозернистый камень розовато-жёлтого оттенка, извлечённый из карьеров недалеко от Сен-Миеля[95]. Или, что более вероятно, он использовал громовой камень, что позволило добиться большой утончённости деталей[7].
↑«Расположение костей не совсем точное, а сами анатомические схемы часто ошибочны»[116][100]. «… Посмотрите, например, на шею с вдавленной плотью, соединяющей сосцевидный отросток у ключицы наподобие „воротника из кожи“, — пишет Бернар Ноэль. — Это соответствует науке? Кажется, нет»[51].
↑Смерть Рене де Шалона произошла 15 июля 1544 года, в день, когда французская церковь отмечала Рассеяние апостолов[49].
↑Из статуэток апостолов сохранились фигуры Петра, Варфоломея, Фомы, Варнавы, а также, похоже, Иуды Фаддея и Матфея. Фасон их одежд, лепка лиц и особенно форма, столь характерная для книг с большими застёжками, которые держат апостолы, явно указывают на XV век. Фотографии фигурок доступны для просмотра на 277 странице сборника Мемуаров Общества писателей, наук и искусств Бар-ле-Дюка 1911 года[122].
↑Оссуарий показан на 5—6 минутах в видеоролике Bar le Duc comme vous ne l'avez jamais vu… Episode 4: L'Eglise Saint Etienne на французском YouTube-канале[123].
↑Поль Дени сообщает про июнь[93], а Люсьен Брей про начало августа[68].
↑«Что касается увечий, нанесённых статуе во время её перевозки в церковь св. Петра, то они, к сожалению, слишком очевидны, как и варварское восстановление вульгарным практиком… Повреждена на концах ступней, а также в нескольких местах левой руки»[144][68].
↑Сохранился платёжный документ за выполненные работы. За раскраску памятника Варамбелю заплатили 78 ливров, за починку левой руки скульптуры — 6 ливров, за чистку статуэток апостолов — 2 ливра и 8 су[120].
↑Французский географ Жиро де Сен-Фаржо описывает статую с песочными часами в своей книге 1838 года[130].
↑В журнале Patrimoine приводился другой текст: «JV 111859 A + MA»[149].
↑Правая нога была сломана выше щиколотки, а левая — в двух местах (под икрой и под коленом); отсутствовала пятка и повреждена часть левой ягодицы; сломан указательный палец правой руки; левая рука была сломана на несколько частей. В спешке эти обломки были заменены и посредственно отремонтированы гипсом[150].
↑Фигура поднимает позолоченный гипсовый камень в виде сердца, увенчанного огнём.
↑лат.Scio enim quod redemptor meus vivit et in novissimo diedeterra surrecturus sum et rursum circūdabor pelle mea et incarne mea videbo deū salvaorem meum.
↑лат.Ecce finis hominis comparatus sum luto et assimilatus sum faville et cineri.
↑Daniel Russell. Emblematic Structures in Renaissance French Culture, University of Toronto Press, 1995.
↑С тем же успехом мы могли бы вспомнить Иез.37:5, 6[36].
↑Эмблема «вооружённая рука» изображена на кровати из дома герцогов Лотарингии[169].
↑Один из символов образа Смерти[108]. Ложность первоначального присутствия песочных часов была указана профессором Эймондом[36].
↑Установлен в коммуне Шатанкур (фр.) (рус. в память о погибших в Первой мировой войне. Скульптор Жак-Фроман-Мерис[201]
↑фр.Epitaphe du cœur de René de Chalon, Prince d'Oranges. Эпитафия написана стихотворным размером дизайн (фр.) (рус., модным во французской поэзии XV—XVI веков.
↑фр.Le cœur d'un Prince ha repos en ce lieu / O viateur, qui d'amour souvereine, / En son viuant, ayma le Signeur Dieu: / Charles Cesar, et Anne de Lorreine, / A Dieu rendit l'ame pure et sereine, / Qui de sa main le fit et composa. / La vie à mort pour Cesar exposa, / Le cœur surpris de mortelle avanture, / En ce lieu propre ou Anne il espousa, / Pour son confort est mis en sepulture[214].
↑По мнению исследователя Люсьена Брея, эти строки исключают версию об анонимном и коллективном захоронении сердца Рене де Шалона в церкви св. Макса[215], тем самым опровергая гипотезу Поля Дени[216].
↑фр.«Dessus je désire que l'on mette la statue de Ligier Richer, une des plus belles œuvres du génie français, qui exprime toute la spiritualité de la mort, toute la beauté de l'effort humain. Elle est déjà sublime à la place qu'elle occupe sur le tombeau de René de Chalons, Mais dehors, sous l'azur qu'elle visera plus droit, son allégorie paraîtra singulièrement accrue. Et je suis certain qu'elle mettra plus directement le ciel en relation avec la tombe.»[151]
↑англ.My flesh was its own shield: / Where it was gashed, it healed. / […] Stopped upright where I am / Hugging my body to me / As if to shield it from / The pains that will go through me[224].
↑фр.L’écorché, c’est le passage entre l’homme et le squelette, c’est la mort dans une certaine légèreté.
Aimond Charles-Eugéne (Chanoine).L'Église Saint-Étienne de Bar-le-Duc (фр.) // Mémoires de la Société des lettres, sciences et arts de Bar-le-Duc : сборник. — Bar-le-Duc: Contant-Laguerre, 1911. — Vol. IX, no IV. — P. 161—308. Архивировано 3 ноября 2018 года.
Biesbrouck Maurits, Steeno Omer.Andreas Vesalius's corpses (англ.) // Acta Medico Historica Adriatica : журнал. — Rijeka: Croatian Scientific Society for the History of Health Culture, 2014. — 15 June (vol. 12, no. 1). — P. 9—26. — ISSN1334-4366. Архивировано 23 ноября 2022 года.
Bonnet Jules.Un grand artiste protestant en Lorraine (фр.) // Société de l'histoire du protestantisme français Bulletin historique et littéraire. — Paris: Agence centrale de la Société, 1883. — Vol. XXXII. — P. 173—181. Архивировано 9 мая 2008 года.
Fourot Auguste.Le siége de Saint-Dizier (фр.) // Mémoires de la Société des lettres, sciences et arts de Bar-le-Duc : журнал. — Bar-le-Duc: Contant-Laguerre, 1876. — P. 126—142. Архивировано 2 апреля 2016 года.
Fréchet Georges.Bar-le-Duc, Église Saint-Étienne (фр.) // Société française d'archéologie / Congrès archéologique de France 149e session : сборник. — Derache (Paris), A. Hardel (Caen), 1991. — P. 33—47. Архивировано 20 сентября 2022 года.
Gillet Louis.Histoire de la nation française (фр.). — Paris: Société de l'histoire nationale, Plon, 1922. — Vol. XI Histoire des arts.
Guillemin Paul.Saint-Dizier, d'après les registres de l'échevinage, 1573—1789 (фр.) // Mémoires de la Société des lettres, des sciences, des arts, de l'agriculture et de l'industrie de Saint-Dizier : журнал. — Saint-Dizier: Henriot et Godard, 1892. — Vol. VI. — P. 126. Архивировано 2 ноября 2022 года.
Manca Joseph, Bade Patrick, Costello Sarah, Charles Victoria.30 Millennia of Sculpture (англ.). — New York: Parkstone International, 2016. — P. 513. — ISBN 1683253620.
Pierrot Alfred.L’arrondissement de Montmédy sous la Révolution (фр.) // Mémoires de la Société des Lettres, Sciences et Arts de Bar-le-Duc : журнал. — Bar-le-Duc: Contant-Laguerre, 1904. — Vol. 3, livr. 3, no 4. — P. 15—207. Архивировано 20 сентября 2022 года.
Plan P.-P.Les Journaux (фр.) // Vallette Alfred Mercure de France: série moderne : журнал. — Paris, 1933. — 1 mars (vol. CCXLII (livr. 833, no 44). — P. 435—441. Архивировано 6 ноября 2022 года.
René van Chalon.Testamenten van René Prince van Orangen (нид.) // Testamenten en codicille van de Doorlugtige princen van Orangen, Philibert van Chalon, en René van Chalon, gemaakt, en door haar overlijden bekrachtigt, waar in ten vollen haar uytterste willen uytgedrukt zyn. — Hague: Gerrit Rammazeyn, 1702. — P. 14—20.
Salet Francis.Le «squelette» de Ligier Richier (фр.) // Bulletin Monumental : журнал. — Paris: Societe Francaise d'Archeologie, 1943. — Vol. 102, no 2. — P. 269. — ISSN0007473X.
Société d'histoire de la Lorraine et du Musée lorrain.Meuse / Bar-le-Duc (фр.) // Le Pays Lorrain: revue régionale bi-mensuelle illustrée : журнал. — Nancy: Berger-Levrault, 2000. — 1 décembre. — ISSN00313394. Архивировано 25 октября 2022 года.
Conseil général de la MeuseLes artistes et Ligier Richier. une réponse contemporaine (фр.) (PDF) (2013). Дата обращения: 1 ноября 2022. Архивировано 20 сентября 2022 года.
Deutsche BiographieRenatus(нем.). Дата обращения: 1 ноября 2022. Архивировано 8 мая 2022 года.
ErfgoedwebRené van Chalon. 1519 tot 1544 (нидерл.). Erfgoedweb — Heritage Web. Gemeente Breda. Дата обращения: 7 ноября 2022. Архивировано 7 ноября 2022 года.
Jacops Marie-France.Naissance de Ligier Richier. Saint-Mihiel (Meuse), vers 1500 - Genève, 1567 (фр.). Ministere de la Culture (2000). Дата обращения: 5 ноября 2022. Архивировано 5 ноября 2022 года.
Musée d'OrsayLe Squelette, ou L'Ecorché(фр.). À nos Grands Hommes — La monumentalité en cartes postales. Дата обращения: 1 ноября 2022. Архивировано 20 сентября 2022 года.
Musée d'Orsay.Monument à Henry Bataille(фр.). À nos Grands Hommes — La monumentalité en cartes postales. Дата обращения: 13 ноября 2022. Архивировано 12 ноября 2022 года.
Musée d'OrsayRichier, Ligier(фр.). À nos Grands Hommes — La monumentalité en cartes postales. Дата обращения: 3 ноября 2022. Архивировано 3 ноября 2022 года.
Musée des beaux-arts de DijonLa Mort(фр.). Collections du Musée des beaux-arts de Dijon. Архивировано 14 сентября 2022 года.
Prud'Homme Bernard.«Le Squelette»(фр.). Conservation des Antiquités et Objets d'Art du département de la Meuse. Дата обращения: 1 ноября 2022. Архивировано 30 октября 2022 года.
Ramon Guillaume.La Route Ligier Richier. «Dans les pas d'un génie de la Renaissance» (фр.) (YouTube). Meuse Attractivite. GRPROD (24 июля 2017). Дата обращения: 7 ноября 2022.
Ramon Guillaume, Mourot Franck.Episode 4: L'Eglise Saint Etienne. «Bar le Duc comme vous ne l'avez jamais vu…» (фр.) (YouTube). Ville de Bar-le-Duc. GRPROD (12 декабря 2016). Дата обращения: 7 ноября 2022.
Vooren Jurryt van de, Koolhaas Marnix.De grafkelder van de Oranje-Nassaus. in Breda In 1937 herontdekt, in 1998 opnieuw gerestaureerd (нидерл.). Andere Tijden (27 октября 2016). Дата обращения: 24 ноября 2022. Архивировано 24 ноября 2022 года. Hilversum
Классифицирован[1]
Медиафайлы на Викискладе
![Для скульптур XI—XIV веков было типично изображать мёртвых как мирно спящих живых[13]](//xn--b1aeclack5b4j.su/save/png/wikipedia/commons/thumb/7/72/Richard1TombFntrvd.jpg/360px-Richard1TombFntrvd.jpg)
![Транзи Гийома де Арсиньи (1394) Скульптура представляет умершего не в расцвете сил, а в виде обнажённого трупа с отметинами тления[32]](//xn--b1aeclack5b4j.su/save/png/wikipedia/commons/thumb/9/99/Gisant_Guillaume_de_Harcigny_Mus%C3%A9e_de_Laon_280208_1.jpg/383px-Gisant_Guillaume_de_Harcigny_Mus%C3%A9e_de_Laon_280208_1.jpg)
![L'Homme à moulons (ок. 1520) Труп, пожираемый червями, является характерной темой поздних транзи[33]](//xn--b1aeclack5b4j.su/save/png/wikipedia/commons/thumb/5/56/Boussu_JPG00a.jpg/360px-Boussu_JPG00a.jpg)
![Для скульптур XI—XIV веков было типично изображать мёртвых как мирно спящих живых[13]](/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Richard1TombFntrvd.jpg)
![Транзи Гийома де Арсиньи (1394) Скульптура представляет умершего не в расцвете сил, а в виде обнажённого трупа с отметинами тления[32]](/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Gisant_Guillaume_de_Harcigny_Mus%C3%A9e_de_Laon_280208_1.jpg)
![L'Homme à moulons (ок. 1520) Труп, пожираемый червями, является характерной темой поздних транзи[33]](/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Boussu_JPG00a.jpg)
![Могила Рене де Шалона в Бреде[n]](/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:P1010777Praalgraf_van_Engelbrecht_II_van_Nassau.JPG)
.jpg)
_le_Squelette,_vue_partielle.jpg)
_le_Squelette,_d%C3%A9tail_(467_x_700).jpg)
_le_Squelette,_vue_partielle_(467_x_700).jpg)
![Рисунок статуи (1894)[ag]](/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Le_squelette_755_814.jpg)
_le_Squelette,_d%C3%A9tail.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
