Обсуждение:Бажов, Павел Петрович

Без темыПравить

"Бажов — дед политического деятеля Егора Гайдара и, соответственно, прадед политика Марии Гайдар. " - я не филолог, и в этой области мало что знаю. Но все ж, у Егора Гайдара есть более известный дед - Аркадий Гайдар...

Побольше картинок и можно фоток с могилы=)девочка

• С чьей могилы? Бажова? А зачем Вам они?

Вообще-то Бажов в своих интервью и статьях не раз говорил, что он ничего не придумал, а только литературно обработал реальные сказы уральских рабочих. Лет 5 назад на сей предмет передача была по «Культуре» Ognejar 22:07, 12 декабря 2011 (UTC)Ответить[ответить]

Дата рожденияПравить

Здесь находятся завершившиеся обсуждения. Просьба не вносить изменений.

Даты рождения во вступлении и в таблице не совпадают 15 (27) января 1879 год 27 января (8 февраля) 1879 95.78.31.171 17:52, 16 декабря 2016 (UTC)Ответить[ответить]

•   Исправлено --Vladis13 (обс.) 19:47, 16 декабря 2016 (UTC)Ответить[ответить]

Серебряное копытцеПравить

Это не "козёл", а сибирская косуля (вид, обитающий на Урале). Косулю в народе называют дикой козой, самца косули - козлом.

См. авторский текст: "Рожки-то, - отвечает, - у него отменные. У простых козлов на две веточки, а у него на пять веток." "У всех козлов осенью рожки есть. Не разберешь, сколько на них веток. Зимой вот - дело другое. Простые козлы безрогие ходят, а этот, Серебряное копытце, всегда с рожками, хоть летом, хоть зимой. Тогда его сдалека признать можно."

Разве козлы (в классическом понимании) имеют отростки на рогах и сбрасывают рога на зиму? Нет, конечно. Это описание косули. Правку откатили, тёмные люди... биологию не знаете. Стыдно! MegasomaElephas 00:31, 27 февраля 2015 (UTC)Ответить[ответить]

Бажов и вогулыПравить

 Чем старше становился Павел, тем настороженнее относились к нему уличные друзья. Дело в том, что «бажить» на уральском диалекте означало колдовать, так что Бажова-младшего, в конце концов, окрестили «колдунком» или Колдунковым. Зато седые старожилы охотно доверяли мальчишке свои знания…  Если не брать в учет "советских" сказов Бажова, то прочие, например "Ермаковы лебеди", можно считать русскими историческими сказами, а самые архаические образы - из мира местных крещёных вогул. Сказы свои Бажов черпал из простого быта горнозаводских уральских рабочих. Самый щедрый его информатор - Василий Алексеевич Хмелинин, стал прототипом героя бажовских сказов - деда Слышко, от лица которого писатель неизменно ведет рассказ. Свое имя дед Слышко получил за любовь к словечку «слышь», «слышь-ко». Вот что говорит об этом поэт Демьян Бедный: «Слыхал он эти сказы и легенды, в своей ранней молодости на Полевском заводе, где он в 1890 - 1900 годах жил. Сказывал их ему и другим, ныне здравствующим его сверстникам, на которых он ссылается, старый рабочий Василий Алексеевич Хмелинин, сказитель, поистине, исключительный. Артист своего дела!». 
В 1939 году в Свердловском госиздательстве вышел первый вариант «Малахитовой шкатулки», правда, не такой, к которому мы привыкли, а значительно тоньше. А в самый разгар войны, в 1942 году, в Москве в центральном издании вышел новый вариант, гораздо более известный нынешним читателям. Примечательно, что, получив на руки книгу, самый упорный «кремлевский житель» поэт Демьян Бедный (его не могли выселить из Кремля несколько лет) так вдохновился формой сказов, что посчитал это обыкновенным фольклором, не имеющим автора. И чтобы «застолбить тему», тут же начал перекладывать наиболее удачные на его взгляд сказы на стихи. Труд продвигался настолько быстро и удачно, что спустя три месяца, когда стало ясно, что полноправным автором является Павел Бажов, Демьян Бедный в бешенстве разорвал все свои черновики и тут же обозвал Павла Петровича — «Колдун уральский бородатый». И был до конца жизни уверен, что автор «Малахитовой шкатулки» нарочно над ним поиздевался... Демьян Бедный, знавший с детства русский уральский говор, так как был уроженцем Кунгурского уезда, собственноручно оставил поясняющий словарик ко своим стихотворным переложениям "Малахитовой шкатулке". Невольно Демьян Бедный стал ещё одним хранителем уральского говора и культуры, хранителем вогульских корней... 
В 1941 году в Свердловск эвакуируется писатель Евгений Пермяк. Он часто беседует с Павлом Петровичем и конспектирует некоторые его устные рассказы в блокнот. Возможно таким образом Пермяк спасает три "вогульских" сказа. В первом, самом архаичном сказе, о сотворении Уральского хребта, фигурирует знакомый всем Змей Полоз, где он выступает в роли божества-творца, чья гибель превращает его в Уральский хребет, а собственное нутро - в металлы и минералы. Другой сказ "Быль-небыль про железную гору" повествует об открытии вогулом Степаном Чумпиным руды на горе Благодать. Третий сказ - "Чертознаева памятка", уводит нас в мир первобытного бортного пчеловодства. Бажов, в своём описании кастовой системы Горнозаводского Урала, на самую низшую ступень ставит "чертознаев" - крещёных и обрусевших вогул. Эти чертознаи весьма охотно использовались высшими кастами, как надёжные проводники для охоты и рыбалки. У Евгения Пермяка "чертознай" находит мёд диких пчёл, приклеив на смолу еловую иголку на спину пчелы, которая сама привела его к своему улью. В 17 веке верх-тагильские вогуличи имели бортные угодья в верховьях реки Тагил. Средний и Южный Урал - родина первобытного бортного пчеловодства. От древних угров бортничество на Урале переняли народы, живущие бок о бок с вогулами - кунгурские пещерные марийцы (воровская черемиса), северные башкиры и кунгурские остяки и татары. По сути дела все эти уральские народности - смесь их с вогульским аборигенным компонентом. Как известно вогул обвиняли в том, что они "с чертями знаются", а их шаманы звались шайтанщиками, так как поклонялись своим чертям и демонам в образе идолов-шайтанов. Не случайно ареал архаичных сказов Бажова пересекается с самым сердцем вогульского Пелымского княжества, где все речки, озёра и горы - Шайтанки... То есть Бажов, Демьян Бедный и Евгений Пермяк сохранили остаточные архетипы из самого языческого сердца угорской уральской цивилизации...
 Возьмём к примеру "Серебрянное копытце". Его язык и образы очень близки миру тагильских крещёных вогул деревни Балакино (бывш. Балахины юрты). Местные потомки вогул вели полукочевой образ жизни - кочевали периодически от зимней избы к полуземлянке-балагушке. Располагались они на дальних покосах, откуда зимой можно было ходить на охоту. Козлов диких здесь тоже раньше охотники брали. Все местные жители имеют своих "кока" - крёстников. Только это не КокоВаня, а кока Лёня или кока Нина. В местной школе преподавала русский язык и литературу племянница Бажова. Павел Петрович, до или во время войны, приезжал сюда с рассказами о своём творчестве. Сам ли мастер бывал ранее на Тагиле или это записанные им впечатления дедушки Слышко - Василия Хмелинина, но они ярко описывают пёструю смесь вогульского язычества и разнообразных новгородских раскольничьих кривотолков: "У тагильских вон мне случалось бывать, так у их этих вер-то не пересчитать, а у нас слыхом не слыхали, чтоб кто по какой другой вере ходил"... Но важнее всего сам языческий архетип "серебрянное копыто" происходит из среды вогульского шаманизма. Во время призывания божеств высшего небесного пантеона, под копыта их ездовых животных выставлялись на капище четыре чаши иранского сасанидского серебра. Считалось, что копыта небесного лося бога-солнца Торума, а так же копыта белого коня его сына Мир-Сузнэ-Хума, не могут быть осквернены соприкосновением с землёй. 
 В "Ермаковых лебедях" описывается первое столкновение русской военной цивилизации, в лице ермаковых казаков, и местных вогул. Легенда прямо указывает на их чудское происхождение, ибо упоминает, что те - не русские и не татары. Здесь упоминается их большой рост. Вогулы, заслышав раскаты ружейных выстрелов, принимают их за гневный голос верховного бога Торума, так как раскаты грома у них считаются грозной речью бога. Сначала они падают на колени, а после, будучи загнаны в свои горные пещерные капища, побивают часть казаков увесистыми золотыми самородками из пращей. Так вогулы получают образцы нового оружия. Великий русский охотовед Сабанеев называет вогул - "первыми ружейными охотниками Сибири". Он так же отмечает природный гигантизм этих мест, где, от верховьев Тагила и до Вишеры, обитает самый крупный на Урале хребтовой медведь. Здесь огромные заросли гигантской разновидности борщевика - медвежьей дудки. Как тут не вспомнить, из того же сказа, гигантский рост дочери местного вогульского князька, которая настолько громадна ростом, что ей не смогли сыскать пару во всей огромной округе.
 "Огнивушка-поскакушка" - мансийская Сорни Най "Золотая Женщина", женский дух огня, которому жертвуется красный платок и красное платье... Хозяйка Медной горы - мансийская Калтащь Маа, женский дух земли... Муравьи в золотых лаптях и ящерерки Хозяйки Медной горы - помощники всё той же мансийской Калтащь Маа... Змей Полоз - Хребет Уральский, его дочери Змеёвки - крупные отроги горных хребтов... Все эти герои сказов Бажова связаны с золотом. А золотоискатели и золотые прииски это ещё один канал, сохранивший в себе архаичный вогульский пласт. 
 Можно сделать вывод, что Павел Петрович Бажов внёс неоценимый вклад не только в русскую литературу, но так же его творчество - фиксация аборигенных архетипов, впитавшихся, через крещёных и обрусевших вогул, в русскую горнозаводскую цивилизацию.

• Это случайно не цитата из Алексея Иванова? Очень на него похоже. Начну с того, что у Бажова ни в одном сказе не упоминаются вогулы (манси). Нет и писем Бажова, где бы он рассказывал о том, что сказы были навеяны вогульской мифологией. Связь Бажова с вогулами вряд ли существовала. Бажов родился и вырос в Сысертского заводском поселке, это южные районы нынешней Свердловской области, где вогулов на момент строительства завода вообще не было. Вогулы проживали на рубеже XVII—XVIII веков, когда на Урале началось массовое строительство заводов, намного севернее Сысерти — районы Нижнего Тагила, отчасти Пелыма. В конце XVIII века это было небольшая группа людей, численность которых известна, так как за них в казну платил Никита Демидов. Причем малочисленное уже тогда вогульское население относилось в основном к «ясачным инородцам» и на строящиеся заводы массово не переселялось. К началу XX века вогулы почти полностью обрусели. Уральские заводы заселялись приписными крестьянами из Центральной России и староверами с Русского Севера. В местах постройки Сысертского завода проживали местные народы, но не вогулы, а тюркские — татары и башкиры. Вот они в сказах Бажова упоминаются неоднократно. Они действительно частично переходили работать на Сысертский завод. Так что с вогулами Бажов дел точно не имел пока не стал работать журналистом в местной газете с 1917 года (то есть в возрасте 38 лет). Сказы же Бажова навеяны несомненно не какими-то детскими воспоминаниями, а его поездками в качестве журналиста по Уралу. Сами сказы — это «фейклор», созданный по заказу властей. В 30-е годы такого «фейклора» было множество. Ни язык сказов, ни сюжетные линии совершенно не совпадают с уральском фольклором - записями сказок в Екатеринбургском уезде (к котором относился Сысертский завод Бажова), сделанные и опубликованные фольклористом Д.К. Зелениным. Иван Абатуров (обс.) 08:27, 9 февраля 2018 (UTC)Ответить[ответить]

 Нет это не Алексей Иванов. Да вогулы жили чуть севернее Полевского - Бисерть, Чусовая и верховья Тагила. Это не значит что русское горнозаводское население с ними не контачило. Сам Бажов, если почитать его иерархическое описание горнозаводской цивилизации, ставит крещёных вогул "чертознаев" на низшую ступень. Его близкий друг Евгений Пермяк, в "Чертознаевой памятке" описывает архаичный способ нахождения дикой борти с мёдом. Мёд на Урале собирали, в зоне произрастания липы, те народы, что имели аборигенные угорские корни: северные башкиры (угорские роды), бисертские вогулы и марийцы, сылвинские остяки (угро-тюрки), чусовские вогулы и верхтагильские вогулы... Конкретно вогулы у Бажова не упоминаются, но угорских аборигенов он называет "стары люди", особо замечая, что они не относились ни к русскому, ни к тюрскому этносу: "были они не русски и не татара". Если вчитаться в "Дорогое имячко", то в "старых людях" мы узнаем первобытную и средневековую чудь, то есть угров медно-каменного века и вогул средневекового Пелымского княжества, которые любили серебро, но отвергали золото. Их собирательный образ дан в начале сказа и заметьте это описание не относится ни к башкирам и ни к татарам, которые появились в окрестностях Полевского (Гумёшевский рудник основан в 1718) после Ап-Сеитовского бунта 1662-1664 гг., за время которого целыми семьями были стёрты как вогулы и русские, так и множество воинов-мужчин из среды башкир и татар. 
 Вот собственно само начало сказа, описывающее быт уральских вогул: " Это еще в те годы было. когда тут стары люди жили. На том, значит, пласту, где поддерново золото теперь находят. Золота этого... кразелитов... меди... полно было. Бери, сколько хочешь. Ну, только стары люди к этому не свычны были. На что им? Краэелитами хоть ребятишки играли, а в золоте никто и вовсе толку не гнал. Крупинки желтеньки  да песок, а куда их? Самородок фунтов несколько, а то и полпуда лежит, примерно, на тропке, и никто его не подберет. А кому помешал, так тот его сопнет в сторону - только и заботы. А то еще такая, слышь-ко, мода была. Собираются на охоту и наберут с собой этих самородков. Они, видишь, маленькие, а увесистые. В руках держать ловко и бьют емко. Присадит таким, так большого зверя собьет. Очень просто. Оттого нынче и находят самородки в таких местах, где бы вовсе ровно золоту быть не должно. А это стары люди разбросали, где пришлось. Медь самородну, ту добывали маленько. Топоры, слышь-ко, из нее делали, орудию разную. Ложки-поварешки, всякую домашность тоже. Гумешки-то нам от старых людей достались. Только, конечно, шахты никакой не били, сверху брали, не как в нонешнее время. Зверя добывали, птицу-рыбу ловили, тем и питались. Пчелы дикой множина была. Меду-сколько добудешь...". То что вогулы-охотники были знатоки недр Урала вообще вне всяких сомнений. Если бы ни их показания железных и медных руд, горнового и наждачного камня, слюды, галмея, известняка и т.д., то не было ни демидовских Тагильских, ни государственных Кушвинского и Нижнетуринского заводов. Вогулы водившие академика Палласа на Качканар, в качестве дроби использовали платиновые тсамородки, они, раньше европейцев, знали что это другой метал с более тяжёлым удельным весом и соответственно более убойной силой. Вогулы вообще первые ружейные охотники Сибири (по Сабанееву). О том как им ружья достались от Ермаковых казаков, читайте в том же сказе Бажова, а самодельную вогульскую кремнёвку можно глянуть в краеведческом музее Нижней Туры.
Далее по списку. Демидов платил ясак деньгами за узкую группу вогул левобережья Тагила, чьи владения были "окортомлены" (взяты во временный наём) по речкам Чёрной и Лае. Кроме этой горстки, здесь же, на тагильском левобережье, жили, в среде беглых новгородских староверов-скитников, по несколько семей крещённых вогул в каждой деревне. С находкой руды на Кушве, вогулом Степаном Чумпиным, в 1738 году образован Гороблагодатский горный округ, к которому приписаны скиты: ясьвинский, балакинский, малолайский и баранчинский, а соответственно и потомки крещённых вогул, проживающие в среде староверов. Если брать более конкретнее, то рассмотрим моё родное село Балакино. На карте Кунгурского уезда, от 1703 года, который Ремезов чертил, по приказу Петра I, по Тагилу, располагаются Фоткины и Балахины юрты, а на месте Нижнего Тагила - Тетерины юрты - центр ясачного сбора Верх-Туринской ясачной волости Верхотурского уезда. Все эти вогулы крещены, опять же исходя из настойчивого указа Петра I, в 1714 году, на горе Высокой (в административном центре Верх-Туринской ясачной волости). А уже на карте Верхотурского уезда, от 1721 года, всё того же Ремезова, здесь - Тетерины и Балакина. То есть, после крещения, Балахины юрты превратились в деревню Балакина. В 1738 году, на карте окрестностей новостроящегося завода на Кушве, уже нет Тетериных юрт, вместо них деревня Вогульская и всё та же деревня Балакина. Так же на карте 1721 года по чусовой вогульские юрты: Шахманаковы, Копчиковы, Темирковы и Нокилковы; по Туре и Туринской Салде множество безымянных вогульских юрт (кроме Нехорошковой юрты), которые тянутся от верховьев рек, до самой столицы - Верхотурья. Ещё были пара вогульских юрт по реке Бисерть.
 Я не утверждаю, что Бажов получил свои языческие представления от самих вогул, он их получил опосредовано - через русское горнозаводское население, в среде которого оставалось мизерное количество вогул. В 1896 году вогул в Верхотурском уезде было 0,32% от общей массы населения. Так как они сильно обрусели, то их нивелировали как нацию, лишив их особых прав и состояний, приравняв, наряду с русскими пашенными крестьянами, ко всем общегубернским управлениям: полицейским, медицинским, учебным и т.п. Бажов, ещё до войны, приезжал в школу села Балакино, где учителем русского и литературы работала его племянница. Так что он вполне мог видеть остаточные явления быта крещённых вогул в виде шубы яги, языческой резьбы на домах, рыболовных снарядов и диалектных слов. Это конкретно ни как не отразилось в его сказах, кроме фразы: "У тагильских вон мне случалось бывать, так у их этих вер-то не пересчитать, а у нас слыхом не слыхали, чтоб кто по какой другой вере ходил". И не стоит смешивать в кучу вогул и манси. Вогулы - "конники леса" крещены, сильно обрусели и утратили свою нацию, а манси - ездоки на лайках, перенявшие у ненцев оленеводство, сохранившие до сих пор свою национальную самоиндефикацию. Манси южные земли вогульского Пелымского княжества называют "Морти Маа", а свою, более северную страну - "Манси Маа". Так что к моменту прихода, в 1917 году, Бажова в журналистику, вогул официально как бы не было (хотя статистика по вогулам низовий Тагила есть за 1914 год), а были уже русские люди с небольшими вкраплениями угорского компонента в речи и быту. Вот собственно эти мизерные вкрапления я и пытаюсь анализировать. [Митко Вахруш (Дмитрий Левко)]

[1] [2] [3] [4]