Петр Кошак родился в 1864 году в селе Москалевка (укр.) (рус.[К 1] в семье гончара. В девятилетнем возрасте остался сиротой. Жил в нищете, скитался, батрачил, работал пастухом, прошёл солдатскую службу. В 1888 году обосновался в селе Пистынь, одном из центров гончарного промысла, занялся гончарным делом, женился. Начинал с изготовления простой глиняной посуды, какую в своё время делал его отец, впоследствии стал украшать изделия росписями[10][11][2][3][7][8].
Совершенствовался в технике, изучая работы мастеров косовской керамики (укр.) (рус., в 1897 году окончил Коломыйскую гончарную школу[10][11][2][3][7][8][К 2]. Как один из лучших выпускников получил в награду денежную сумму, которую потратил на сооружение печи для обжига керамических изделий и обустройство мастерской[10][11].
Кошак быстро приобрёл известность — уже в 1894 году украинский историк и этнограф В. И. Шухевич приглашает его участвовать в Галицкой краевой выставке во Львове. В конце 1890-х Шухевич иллюстрирует фотографиями изделий Кошака раздел «Гончарство» своей 5-ти томной монографии «Гуцульщина»[16], отбирает работы Кошака для коллекций этнографических музеев[17][2].
Работы мастера пользовались популярностью, удостаивались наград на выставках художественных промыслов, однако достатка не приносили. В Музее этнографии и художественного промыслаИнститута народоведения НАН Украины (укр.) (рус. хранится письмо Кошака, где сообщается, что он еле выживает — изготовление каждого изделия столь трудоёмко, что к завершению работы гончар буквально «на смерть похож от нужды и голода»[5][18].
В 1920—30-е годы Кошак был известен как «лучший мастер Подгорья»[19][20]. Он модернизировал свою мастерскую, что позволило расширить производство и усовершенствовать технику. В работе участвовала жена[10][21]. Мастером художественной керамики стал и приёмный сын Казимир Возняк[9][22].
Петр Кошак не оставлял любимого дела до конца жизни. Мастер умер в Пистыне — по одним источникам, в 1940[2][1][3][4], по другим — в 1941[5][6][7][8][9] году, оставив обширное творческое наследие[5].
Наследие Петра Кошака включает печные изразцы, декоративные скульптуры, церковные ритуальные предметы (чаши, подсвечники, кресты), расписные вазы, широкогорлые кувшины для молока (збанки) и узкогорлые для растительного масла (баньки), блюда, миски, тарелки разных размеров, сосуды для вина (дисковидные плесканки и кольцеобразные калачи), трубчатые и трёхрожковые подсвечники (поставники и трийцы), сахарницы, солонки, наборы для специй, предметы сувенирного назначения и другие изделия художественной керамики[3][7][23][24].
Первые выполненные в Пистыне работы художника датируются 1893 годом, последние — 1939-м[8].
Ранние работы Кошака отмечены влиянием стилистики росписей классика гуцульской керамики (укр.) (рус.О. Бахматюка и экспериментами с формами изделий, среди которых преобладают предметы сувенирного назначения. Черты модерна искусствовед Г. В. Истомина отмечает в исполнении декоративного блюда с изображением святого Николая в обрамлении цветущих ветвей (1904), а также ряде изделий, отличающихся «причудливыми формами» и «подчёркнуто „циркульным“» геометрическим орнаментом. Увлечением художника стилем барокко отмечена ваза, сложный декор которой подчеркиваёт выразительность формы, объединяя в единое целое рельеф и роспись[26][10][27][28].
П. Кошак. Олень. Изразец. Глина, роспись, глазурь. Пистынь. 1911. Национальный музей народного искусства Гуцульщины и Покутья имени И. Кобринского
Первый период творчества мастера (1890—1910-е) характеризуется преобладанием орнаментальной росписи с геометрическими, цветочными, растительными и анималистическими мотивами[27]. Кошак в разнообразных комбинациях использует традиционные элементы гуцульских орнаментов — круги, треугольники, ромбы, углы, полосы, зигзаги, завитки, волнистые и прямые линии, точки, зубцы, подковки; в разработке растительных мотивов задействует тюльпановидные и многолепестковые цветы, бутоны, розетки, гирлянды, ветви, листья, грозди винограда; анималистические мотивы на его изделиях представлены одиночными и парными изображениями петухов, оленей, козлов, львов, других реальных и вымышленных птиц и зверей[29][30][31].
Печь с изразцами работы П. Кошака в Музее «Писанка». Печь сложена А. Фэкэтэ для экспозиции музея в 2000 году. На фронтоне роспись П. Кошака (Пистынь. 1911). Фотография 2003 г.
Опираясь на художественно-технологическую базу Коломыйской гончарной школы и традиции предшественников, Кошак вырабатывал собственный стиль, и к концу XIX — началу XX века сформировался как самостоятельный и самобытный художник[10][28].
Кошак расширяет цветовую палитру — помимо традиционных цветов косовской керамики (укр.) (рус.: жёлтый (солнце), зелёный (природа Карпат), коричневый (земля) на белом фоне — мастер вводит в росписи подкраску синим кобальтом[10][28][32][33]. В числе других творческих находок гончара — создание оригинальных форм ваз[28].
Согласно искусствоведу и этнографу Д. Н. Гоберману, в 1920-е годы у Кошака раскрывается дар рисовальщика, особенно проявившийся в росписях печных изразцов[33]. Для второго периода творчества Кошака (1920—1930-е) характерно частое обращение к образу человека, композиционной и сюжетной росписи. Его изделия декорированы сценами, связанными с религиозными мотивами, бытовой и военной тематикой, этнографическими сюжетами (скотоводство, земледелие и пр.). Традиционные для гуцульской керамики темы и образы в творчестве мастера получают своеобычные трактовки и интерпретации[33]. По оценке Д. Н. Гобермана, рисунки Кошака «на редкость конкретны» и достоверны в передаче подробностей гуцульского быта[6].
Кошак расширяет круг тем и образов гуцульской керамики — ряд композиций на печных изразцах связан с событиями Первой мировой войны — пребыванием в селе кавказских подразделений Русской императорской армии[35].
Мастер неоднократно обращался к образу Тараса Шевченко — известны выполненные им печные изразцы (1913)[К 3] и декоративные блюда (1913, 1926)[К 4] с портретом поэта, обрамленном надписью печатными буквами «наша пісня, наша дума не вмре, не загине»[К 5]. Роспись изразцов выполнена в сине-жёлтом колорите, надпись окружена цветочно-растительным орнаментом; блюда расписаны в зелёных и коричневых тонах с элементами жёлтого и синего, надпись окаймляют полосы, заполненные геометрическим и растительным орнаментом[40].
К вершинам творчества Кошака исследователь гуцульской керамики (укр.) (рус.Ю. Ф. Лащук (укр.) (рус. относит две изразцовые домашние печи (1927—1930), орнамент которых, по определению искусствоведа, представляет собой «шедевр декоративного искусства»[К 6][5].
Мастера-керамисты использовали разные технические средства формовки и исполнения орнамента[10][42]. Кошак формировал изразцы, заполняя глиной цементную форму и срезая излишки металлической проволокой (дротом) для достижения одинаковой толщины плиток. Румпу формировал вручную, сразу прикрепляя её к тыльной стороне изразца[42].
Углублённый контурный рисунок Кошака на сырой глине (ритование) отличает неопределённость линии, по выводу учёного-этнографа Е. И. Матейко (укр.) (рус., свидетельствующая о дрожании руки. Избегая пустот в декоративных композициях, Кошак часто использовал сетчатое заполнение плоскости (ильчатое письмо)[10].
Цветная глазурь изготовлялась также различными способами. Для получения зелёного цвета мастера смешивали одну часть оксида меди с тремя частями бесцветной глазури, жёлтый цвет достигался по-разному. Кошак для получения жёлтого смешивал червень пополам с глазурью[43].
Работы Кошака впервые были представлены широкой публике в 1894 году на Галицкой краевой выставке во Львове[8]. В организации выставки принимал участие украинский историк и этнограф В. И. Шухевич, пригласивший самобытных народных мастеров. Гуцульский отдел выставки представлял гуцульскую церковь (укр.) (рус., хату и подворье с хозяйственными постройками. Декоративным центром хаты была выполненная Кошаком изразцовая печь, значительную часть интерьера составляла глиняная расписная домашняя утварь его работы[45].
В 1904 году работы мастера выставлялись на Сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Косове[7][8].
В 1912 году 119 работ Кошака (в том числе, круглая изразцовая печь и отдельно 19 изразцов, 18 мисок, 19 ваз и флаконов разных размеров, 8 кувшинов, 19 блюд, 9 калачей, подсвечники «трийцы», керамический крест и др.) экспонировались на Выставке домашнего промысла в Коломые[46][47][48]
Работы Кошака выставлялись также на Всемирных выставках — в Париже (1937) и Нью-Йорке (1939)[7].
Сведения о полученных Кошаком наградах в источниках различаются: согласно разным данным, на Галицкой краевой выставке во Львове (1894) мастер был удостоен похвалы и признания[7] / серебряной медали[49][3][8][20], на Сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Косове (1904) получил похвальний лист[7][8]; на Выставке домашнего промысла в Коломые (1912) — серебряную медаль[50][7][20] / золотую медаль[5][3][28][8].
Специалисты по украинской народной керамике единогласно отмечают влияние Коломыйской гончарной школы на творчество Кошака, однако оценки этого влияния неоднозначны. Часть исследователей рассматривают взаимодействие западноевропейских и украинских народных традиций как стилистически интересное художественное решение[26][28][32], другие не считают синтез традиций удачным и видят в элементах западной стилистики эклектику и угрозу утраты народной основы[33][19]. Одни характеризуют отмеченные влиянием модерна и барокко формы изделий как оригинальные, причудливые и выразительные[26], другие считают их вычурными и лишёнными конструктивной логики[33]. Введённый Кошаком в росписи синий цвет, по оценке В. Д. Молынь, подчёркивает необычность изделий[28], по оценке Д. Н. Гобермана, «зачастую лишь вносит пестроту»[33].
По мнению Д. Н. Гобермана:
Следы обучения в коломыйской школе ощутимы во многих его произведениях, отмеченных печатью эклектизма. Формы его изделий порой вычурны, геометрический орнамент чертёжно сух…[6].
Согласно оценке Ю. Ф. Лащука:
…художник нисколько не порвал с реализмом народного искусства: напрасно искать у него натуралистической засушенности орнамента. В период засилья мещанских вкусов в творчестве многих гончаров <…> Кошак противостоял этим тенденциям. На его творческом наследии возросло много гончаров, и никто из них не превзошёл своего учителя[19].
Оригинальный текст (укр.)[показатьскрыть]
…митець анітрохи не порвав з реалізмом народного мистецтва: даремно шукати у нього натуралістичноï засушеності орнаменту. У период засилля міщанських смаків у творчості багатьох гончарів <…> Кошак протистояв цим тенденціям. На його творчій спадщині зросло багато гончарів, і ніхто з них не перевершив свого вчителя[19].
По определению Г. В. Истоминой, находки Кошака основаны на «живом интересе художника к человеку и его занятиям», а творческий почерк мастера характеризуется «спокойной уравновешенностью в размещении сюжетов, детальной трактовкой элементов»[54].
Если в сюжетных росписях Кошак уступает О. Бахматюку, то в орнаментально-растительных и анималистических он достигает того же уровня, развивая и обогащая наследие своего знаменитого предшественника.
Оригинальный текст (укр.)[показатьскрыть]
Якщо в сюжетних розписах П. Кошак поступається О. Бахматюкові, то в орнаментально-рослинних він досягає такого ж рівня, розвиваючи і збагачуючи спадщину свого славетного попередника.
Высоко оценивая мастерство Кошака-орнаменталиста, исследователи отмечают в его сюжетных росписях ряд несовершенств. По оценке Е. И. Матейко, неопределённость линии придаёт контуру рисунка нервность и грубость[10]. Д. Н. Гоберман, характеризуя Кошака-рисовальщика, указывает, что его «сцены из гуцульской жизни, как ни у кого из гончаров, достоверны в передаче типажа, костюма, любопытных этнографических подробностей», однако «сюжетные рисунки, оставаясь рассказом, лишены пластической выразительности»[6]. Выход повествовательности на первый план отмечает и Г. В. Истомина[54].
Лащук и Гоберман указывают, что Кошак стал последним из мастеров, обращавшихся к сюжетным росписям, с его уходом фигурные изображения на изделиях гуцульской керамики исчезли[55][33]. Согласно Гоберману, невзирая на то, что сюжетные композиции Кошака уступают работам Бахматюка в виртуозности, «заслуги Кошака неоспоримы»:
Это наиболее поздний из гончаров, в чьей росписи ещё сохраняет прежнее своё значение сюжет. Вместе с этим мастером из искусства керамики уходит интересный рисовальщик, пусть не самый тонкий, но сумевший обогатить народное творчество гуцулов новыми образами[33].
Искусствоведы называют Петра Кошака выдающимся мастером художественной керамики, творчески развившим и обогатившим традиции классиков гончарного искусства XIX века[56][19][28][9].
С конца 1920-х годов между исследователями ведётся дискуссия об этнической принадлежности гончаров Косова и Пистыня. Впервые вопрос о происхождении мастеров поставил польский этнограф Тадеуш Северин (польск.) (рус. — опираясь на утверждение В. И. Шухевича о том, что гончары Подгорья не были гуцулами, и указывая на подписи их работ с использованием латинского алфавита, исследователь делал вывод о польской принадлежности мастеров-керамистов, в том числе, Петра Кошака[57][17][58][59].
В 1950-е годы исследователи Ю. А. Арбат и Ю. Ф. Лащук опровергали вывод польского этнографа, показывая влияние украинских гончарных традиций на керамическое производство соседних этносов[60][61]. На множественные фактические ошибки в книге Северина указывают украинские исследователи XXI века Р. Р. Баран и Н. Д. Олейник[62].
Польский исследователь XXI века Н. Тарковская указывает на сложность однозначного определения национальной принадлежности покутских гончаров — в зависимости от того, какому заказчику предназначалось изделие, мастера подписывали работы то на польском, то на украинском языке. Бывало, что Пётр Кошак писал имя, используя украинский алфавит, а фамилию — польский, и наоборот[59]. Тем не менее, основываясь на данных исследований 1920-х годов, согласно которым большинство гончаров говорили по-польски и были католиками, а Косовский повят был заселен в подавляющем большинстве греко-католическим населением, часто заключавшим смешанные браки, исследователь полагает, что польский вклад в традиции косовской керамики (укр.) (рус. так или иначе нельзя не учитывать[59].
Указывая на стремление мастеров-керамистов к отражению самобытных черт народной культуры (детали традиционных костюмов и атрибутика) и постоянное обращение к сюжетам, связанным с гуцульской жизнью и бытом, исследователь-этнограф А. В. Христенко отмечает «выраженное украинское самосознание» мастеров, называя пример Кошака «хрестоматийным». Отмечая обращение художника к национальной украинской символике (образ Тараса Шевченко и др.), наличие на работах подписей на украинском языке, исследователь делает вывод о «вынужденном» использовании латинской росписи на изделиях, предназначавшихся для продажи или выставок[63].
Приёмный сын: Казимир Возняк (польск.Kazimierz Woźniak; 1909—1990[22][67]/2002[9]) — мастер художественной керамики, участник и обладатель специальной награды выставки «Народное польськое гончарство» (Торунь, 1978), лауреат Премии им. Оскара Кольберга (1985)[22][67][68].
Сведения о семье Кошака обрывочны. Украинские и польские исследователи указывают, что жена мастера также владела гончарным ремеслом и активно участвовала в его работе[10][21]. Согласно данным, приведённым научным сотрудником польского Исторического музея в Саноке (польск.) (рус. К. Винницкой, гончарным делом занималась вся семья, жену Кошака звали Эмилией, её работы отличались «прекрасным рисунком с барочными чертами»[21]. Украинский учёный-этнограф Е. И. Матейко (укр.) (рус. указывает на второй брак Кошака с Урбанской, заключённый в конце 1888 года (сведения о первом браке в источниках отсутствуют) и наличие пасынка, по совету которого в 1894 году Кошак отправился учиться в Коломыйскую гончарную школу[10].
Согласно сведениям, опубликованным специалистами отдела керамики Национального музея народного искусства Гуцульщины и Покутья имени И. Кобринского (укр.) (рус. Р. Р. Баран и Н. Д. Олейник, у Кошака был приёмный сын Казимир Возняк, ставший известным мастером-керамистом[9][22][68]. После смерти Петра Кошака и начала Второй мировой войны Возняк занимался изготовлением простой хозяйственной посуды, чтобы заработать на жизнь, был мобилизован, получил ранение на фронте. После войны вернулся к изготовлению художественной керамики, жил и работал в Польше[68][22]. Данные о годе смерти Казимира Возняка в источниках различаются (по одним сведениям, 1990[22][67], по другим — 2002 год[9]).
↑Согласно ряду источников, обучение проходило в 1894—1897 годах[12][13][14][8]. Украинский искусствовед, исследователь народной керамики Г. М. Ивашкив со ссылкой на материалы фондов Центрального государственного исторического архива Украины (укр.) (рус. во Львове (Ф. 156. Оп. 9. Д. 133. Л. 6, 8) указывает, что вопреки распространённым в источниках сведениям о трёхлетнем обучении Кошака в Коломыйской гончарной школе, согласно архивным документам, он обучался в течение трёх месяцев[15].
↑Цитата с небольшим разночтением из стихотворного послания Т. Г. Шевченко «К Основьяненко (укр.) (рус.» (1839), точный текст: «Наша дума, наша пісня / Не вмре, не загине…» («Наша дума, наша песня / Не умрёт, не погибнет…» (укр.))[39].
↑В середине 1950-х годов находились в помещении конторы промартели им. Т. Шевченко в Косове[41].
↑Гуцульська церква на виставці у Львові 1894 року(укр.). KosivArt.net. Косівський фотоальбом. — Косів, Косівщина, Гуцульщина та Карпати. Фотографії сучасного та минулого. Люди, фольклор, мистецтво, культура, архітектура, природа, села. Дата обращения: 5 декабря 2022. Архивировано 5 декабря 2022 года.
↑ 123Pokropek M.Kazimierz Woźniak(польск.). nagrodakolberg.pl. Nagroda im. Oskara Kolberga «Za zasługi dla kultury ludowej». Дата обращения: 5 декабря 2022. Архивировано 5 декабря 2022 года.
Вистава домашнього промислу в Коломиї під протекторатом їх ц. к. високости архикн. кароля Франца Йосифа і архикнягині Зити в днях 21—30 вересня 1912 року : Катальог / Накл. Виставкового комітету. — Коломия : З друк. А. В. Кисилевського і С-ки, 1912. — 32 с. (укр.)
Матейко К. І. Художня кераміка західних областей Української РСР : Альбом / АН УРСР ; Укр. держ. музей етногр. та худож. промислу ; укладач К. І. Матейко. — К. : Вид-во Академії наук УРСР, 1962. — 28 с., 60 ил. с. 60 табл. — Укр., рос. та англ. мовами. — 2000 экз.
Іcтоміна Г. В..Гончарство Гуцульщини та Покуття: професійне, народне, примітив / Галина Іcтоміна // Сучасні дослідження української культури = Współczesne badania nad ukraińską kulturą / за ред. М. Замбжицької, П. Олеховської та К. Якубовської-Кравчик. — Варшава : Sowa Sp. z .o.o. ; Івано-Франківськ, 2015. — С. 231—240. — 456 с. — (У колі мови, літератури і культури = W kręgu języka, literatury i kultury / Видавнича серія кафедри україністики Варшавського університету та Прикарпатського національного університету Імені Василя Стефаника ; за ред. К. Якубовської-Кравчик та Л. Стефановської ; вып. 10). — ISBN 978-83-936550-9-0.
Шухевич В. О. Гуцульщина : у 5 т. / Володимир Шухевич ; Укр. об'єд. т-во «Гуцульщина» ; ред. журн. (вид-ва) «Гуцульщина» ; філ. «Гуцульщина» Інституту українознавства Київського національного університету ім. Т. Г. Шевченка. — Репр. відтв. вид.: У Львові: Накл. Наукового т-ва ім. Шевченка з Друкарні Наукового т-ва ім. Шевченка, 1899. — Верховина : [Б. в.], 1997. — Т. 1—2. — 351 с. — 2500 экз.
Seweryn T. (польск.) (рус.. Pokucka majolika ludowa / Tadeusz Seweryn // Prace Komisji Etnograficznej Polskiej Akademji Umiejętności / Polska Akademia Umiejętności. — Kraków : Skł. gł. w ksiȩg. Gebethnera i Wolffa, 1929. — Вып. 11. — 106 p. — ISSN0554-8950.
→ .svg){kind=small}
→ .svg){kind=small}
→ 
Медиафайлы на Викискладе
.JPG)
