Это не официальный сайт wikipedia.org 01.01.2023

Персидская литература — Википедия
Википедия

Персидская литература

(перенаправлено с «Иранская литература»)

Персидская литература (перс. ادبیات فارسی‎ adabiyāt-i fārsi) — совокупность письменных произведений на персидском языке, которая развивалась в течение последних двух с половиной тысяч лет, хотя большая её часть, относящаяся к до-исламскому периоду, была утрачена. Истоки персидской литературы — в литературе древней Персии, территория которой охватывает территорию современного Ирана, а также районы Центральной Азии, где персидский язык исторически являлся национальным языком[источник не указан 1360 дней]. Так, персидский[1][2][3][4][5] поэт Джалаладдин Руми — один из любимейших поэтов Персии, родился в Балхе, или в Вахше[6][7] (находятся на территории современного Афганистана), писал на персидском языке и жил в Конье, которая в то время была столицей Сельджукского султаната. Газневиды завоевали большие территории в Центральной и Южной Азии и переняли персидский язык, который стал их придворным языком. По этой причине существует персидская литература из Ирана, Азербайджана, Таджикистана, Афганистана и других частей Центральной Азии и Закавказья. Не вся персидская литература написана на персидском языке. Как считают отдельные авторы, среди произведений персидской литературы есть произведения, написанные этническими персами на других языках, таких как греческий и арабский языки.

Калила и Димна — персидский манускрипт, 1529 г., Герат

Персидская литература считается одной из великих литератур человечества[8]. Корни персидской литературы в сохранившихся до наших дней произведениях, написанных на среднеперсидском и древнеперсидском. Произведения, написанные на древнеперсидском, датируются 522 г. до н. э. (год, которым датируется бехистунская надпись — наиболее ранняя сохранившаяся надпись Ахеменидского периода). Основная часть произведений персидской литературы, которые сохранились до наших дней, были созданы в период, следующий за исламским завоеванием Персии около 650 г. н. э. После прихода к власти Аббасидов в 750 г. персы стали писцами и бюрократами Исламской империи и в большей мере писателями и поэтами. Новая персидская литература возникла и расцвела в Хорасане и Трансоксиане, так как по политическим причинам такие иранские династии, как Тахириды и Саманиды, находились в Хорасане[9].

Персы писали как на персидском, так и на арабском языках, однако персидский доминировал в литературных кругах более позднего времени. Персидские поэты, такие как Фирдоуси, Саади, Хафиз Ширази, Низами, Джами, Руми и Омар Хайям, хорошо известны во всем мире и оказали влияние на литературу многих стран.

Классическая персидская литератураПравить

Доисламская персидская литератураПравить

До наших дней сохранилось только несколько литературных произведений Ахеменидской Персии, что было обусловлено разрушением библиотеки в Персеполисе[10]. Большинство из того, что сохранилось, составляют надписи Ахеменидских царей, особенно Дария I (522—486 гг. до н. э.) и его сына Ксеркса. Много зороастрийских текстов было уничтожено в период исламского завоевания Персии в VII в. Парсам, которые бежали в Индию, тем не менее, удалось взять с собой некоторые из книг Зороастрийского канона, включая несколько книг Авесты и древних комментариев (Зенд). Согласно И. С. Брагинскому, единственный памятник письменности древней литературы Ирана представлен священной книгой зороастризма Авестой. Памятник написан на авестийском языке — одном из языков Древнего Ирана и содержит литературно-художественные элементы. Литература Раннего Средневековья создавалась в различных жанрах и на разных языках: на среднеперсидском, пехлевийском (парфянском), согдийском и других среднеиранских языках[11]. Также сохранились некоторые труды по географии и путешествиям эпохи Сасанидов, хотя и в переводе на арабский язык.

Самые ранние литературные образы на пехлевийском языке, так называемые «Пехлевийские псалтири», относятся к IV или V веку, сохранились в манускриптах VI—VII веков[12].

Ни одного текста, посвященного литературной критике, не сохранилось с доисламского периода. Тем не менее некоторые эссе на языке пехлеви, такие как «Основы написания книг» и Панчатантра, считаются литературной критикой (Зарринкауб, 1959 г.)[13].

Некоторые исследователи цитируют Шубийе в подтверждение того, что в доисламский период у персов существовали труды по ораторскому искусству, такие как Карванд. Однако до наших дней такие книги не сохранились. Вместе с тем есть несколько показателей, что среди персидской элиты были такие, кто был знаком с греческой риторикой и литературной критикой[14].

Сравнительная бедность среднеперсидской литературы, возможно, отчасти объясняется сложностью сасанидского письма, которое было вполне понятно в основном профессиональным писцам[15].

Средневековая персидская литератураПравить

В период начальной исламизации Ирана при Омейядах и ранних Аббасидах, персидский язык вскоре стал литературным языком для всех территории Центральной Азии. Возрождение языка в его новой форме часто связывают с творчеством Фирдоуси, Унсури, Дакики, Рудаки и их поколения, так как они использовали до-исламский национализм, как проводник для возрождения языка и традиций древней Персии.

В частности, Фирдоуси пишет в поэме Шахнаме:

بسی رنج بردم در این سال سی
عجم زنده کردم بدین پارسی

Тридцать лет я терпел боль и борьбу,
но разбудил «немых» и парсов.

ПоэзияПравить

Различие между поэзией и прозой всегда было вполне осознаваемым в персидской литературе, при этом почётное место занимала поэзия. Она чётко разнилась от прозы не только рифмой и ритмом, но также и искусной игрой между явным значением (или значениями) слов и их подспудными смысловыми нюансами[16].

  Внешние видеофайлы
  "Персидская поэзия как ключ к культуре Ирана" Лекция кандидата филологических наук Н. Ю. Чалисовой

Склонность персов к изложению в стихах выражений и оборотов речи, употребляющихся в повседневной жизни, настолько сильна, что можно столкнуться с поэзией почти во всех произведениях классической литературы, научных трудах и трудах по метафизике. Способность излагать мысли в стихотворной форме была необходимым условием для любого учёного и грамотного человека. Например, почти половина медицинских трудов Авиценны написана в поэтической форме.

Произведения раннего этапа персидской поэзии характеризуются сильной поддержкой двора, экстравагантностью панегириков и возвышенностью стиля. Традиция царского покровительства, вероятно, началась при Сасанидах, продолжалась при Абасидах и Саманидах и существовала при дворах правителей всех персидских династий. Касыда была наиболее излюбленной формой панегирика, хотя рубаи таких поэтов, как Омар Хайям, также были очень популярны.

В то время как отдельные исследователи в персидской поэзии вслед за Е. Э. Бертельсом, который прежде всего подчеркивал этнический и региональный вклад, различают центрально-азиатскую, закавказскую, персидскую и индийскую классические литературные школы[17], историки персидской литературы из Европы, США и других стран мира территориально различают хорасанскую, азербайджанскую, иракскую и индийскую школы персидской поэзии, что отражает в большей степени хронологическое разграничение, чем какое-то иное[18]. Традиционно в персидской классической поэзии различаются три основных литературных стиля: хорасанский, иракский и индийский, которые «следуют непрерывно один за другим» во времени. В каждом из этих стилей, обусловленных географически, отдельные авторы выделяют отдельные «литературные школы», которые скорее отражают региональные или групповые отличительные особенности, характерные для различных персидских провинций и городов. Так, иногда различают азербайджанскую или иначе тебризскую или иначе ширванскую школу персидской поэзии[19].

Хорасанский стильПравить
Запрос «Хорасанский стиль (поэзия)»[d] перенаправляется сюда. На эту тему нужно создать отдельную статью.

Хорасанский стиль, или хорасанская школа, в персидской поэзии, последователи которой в основном имели отношение к Большому Хорасану, характеризуется горделивой манерой выражения мыслей, величавой интонацией и сравнительно более грамотным языком. Главными представителями лирики этого стиля являются Асджади[en], Фаррухи Систани, Унсури и Манучехри. Мастера панегириков, такие как Рудаки, были известны своей любовью к природе, а также тем, что их поэзия изобилует запоминающимися описаниями.

Двор при разных правителях и система покровительства способствовали эпическому стилю поэзии, высшим достижением которого стала поэма Фирдоуси «Шахнаме». Прославляя историческое прошлое в героических и возвышенных стихах, Фирдоуси и другие поэты, значительными среди которых являются Абу-Мансур Дакики и Асади Туси, представляли так называемых аджам (عجم) («немых», «молчаливых») — неарабское население Южной Персии (согласно Encyclopædia Iranica словом «аджам» в Исламской империи арабы в частности в основном называли в основном персов[20] ), в качестве источника гордости и вдохновения, которые помогали сохранить чувство этнической идентичности персов в течение веков. Фирдоуси создал модель, которой следовали другие поэты в последующие века.

Закавказская школаПравить

Некоторые исследователи литературы (Ян Рыпка) выделяют закавказскую школу[21], которую иначе называют азербайджанской (территориально), тебризской или ширванской школой персидской поэзии[22] или же арранским стилем[23]. Она является наследницей хорасанского стиля[24], первым значительным представителем которой, был досельджукский поэт Катран Тебризи (умер в 1072 г.), который писал на западноперсидском диалекте[25] (отличавшемся от литературного хорасанского диалекта). Катран Тебризи служил местным принцам, включая правителей Гянджи из курдской династии Шаддадидов, и поэтому его манера выражения мыслей и стиль были характерными для домонгольского иранского языка азери[26].

Сохранились также сведения, что в начале IX в. Мухаммед ибн Баис (перс. محمدبن‌بعیث‎) (Muhammad ibn Ba’ith) — арабский правитель Маранда в период Аббасидского халифата в 849—850 гг. должен был быть обезглавлен по приказу халифа Аль-Мутавакиля (Al-Mutawakkil). Однако будучи доставлен по дворец, ибн Ба’ит начал читать стихи на арабском языке и поразил Аль-Мутавакиля своим поэтическим даром до такой степени, что тот отменил приказ и заменил смертную казнь на тюремное заключение. По свидетельству Аль-Табари, Ибн Ба’ит был в значительной степени иранизирован, и шейхи Мараги восхваляли его храбрость и литературные способности, цитируя его персидские стихи, что свидетельствует о существовании на северо-западе Персии поэзии на персидском языке в начале IX в.[27][28][29][30].

 
Мухаммад Заман. Бахрам Гур убивает дракона. Иллюстрация к поэме «Семь красавиц» Низами Гянджеви. 1675 год. Британская библиотека, Лондон

Среди значительных поэтов этой школы следует отметить Низами Гянджеви, Хагани Ширвани и Фалаки Ширвани. Сильный характер Низами его социальная чуткость и поэтический гений соединились с богатым персидским культурным наследием для создания нового стандарта литературно-художественных достижений[31]. Хагани Ширвани отличался своим чрезвычайно богатым воображением, вызванным и указывающим на широкий диапазон областей знания, будучи маньеристом даже в большей степени, чем другие персидские поэты-классики, как в способе, как он впитывает и трансформирует поэзию своих предшественников, так и в его любви к парадоксу[32]. Следует также подчеркнуть широкое распространение поэзии в регионе, о чём свидетельствует тот факт, что только в антологии «Ноузхат аль-Маджалес» собраны произведения 115 поэтов из северо-западной части средневековой Персии (включая Арран, Ширван и Иранский Азербайджан). Количество менее известных персидских поэтов из одной только Гянджи превышает не менее, чем две дюжины.

Произведения поэтов этой школы отличаются сложностью языка и композиционной техники, оригинальностью и многообразием тем, присутствием персидских архаизмов и, в то же время, большим объёмом заимствований из арабского языка[33]; влиянием северо-западного языка пехлеви[34], широко распространенным использованием повседневных выражений и идиом[35], а также наличием большого количества новых понятий и терминов[36]. Произведения поэтов этой школы также отличаются обилием христианских образов и символов, цитатами из Библии и другими выражениями, вдохновленными христианскими книгами и источниками, причем с такой частотой, что восприятие произведений Хагани Ширвани и Низами Гянджеви почти невозможно без тщательного знания христианской религии[37]. Вместе с тем, все эти стилистические особенности сближают их с хорасанским стилем[38]. При этом наблюдается полное отсутствие восточноиранских слов и оборотов, типичных для хорасанского стиля[39]. Также, в отличие от последнего, отдававалось предпочтение мистицизму[40].

Следует отметить, что найденные недавно рукописи (например, антология «Ноузхат аль-Маджалес») и исследования последних лет показали, что в регионе существовала общая иранская культура, основанная на едином варианте среднеиранского языка (пехлеви)[41]. Профессор Амин Рияхи считает антологию полным отражением иранской культуры таких провинций Персии того времени как Арран, Ширван и Азербайджан. Он отмечает, что историк Ат-Табари упоминает Мухаммада ибн Баиса, первого поэта, который писал на фехлевийском иначе западно-персидском (азари) местном диалекте (района Фахла/Пахла) среднеперсидского языка (пехлеви) и жил в Мараге/Маранд иранской провинции Азербайджан, чьи предки мигрировали из Аравии за два поколения до его рождения[41]. Профессор Амин Рияхи уверен, что в отличие от того, что предполагают некоторые писатели советской эпохи (а также их последователи), антология «Ноузхат аль-Маджалес» доказывает, что в регионе (провинции Персии Азербайджан) существовала общая иранская культура, основанная на едином варианте среднеиранского языка (пехлеви) и арранском диалекте фарси, которая способствовала иранизации Ширваншахов, имевших арабское происхождение, распространение иранской культуры и сменяющих друг друга правителей региона[41]. Анатолий Новосельцев отмечает, что до XIV века ираноязычное население региона связывалось единой культурой, этническим самосознанием и языком[42].

Следует отметить, что географическая близость территорий, подвластных Ильдегизидам, и территорий, подвластных ширваншахам, способствовала перемещению интеллектуалов и поэтов того времени из двора одного властителя в число придворных другого. Также возможно говорить об определённом сходстве вдохновляющих идей и стилей между поэтами, родившимися и получившими образование в этих областях, применительно к определению их, как относящихся к азербайджанской школе персидской поэзии[43].

Несмотря на перечисленные особенности, характерные для творчества поэтов — представителей этой школы персидской поэзии, центростремительная тенденция очевидна в единстве персидской литературы, начиная с языка и содержания, а также в смысле гражданского единства. Как пишет Ян Рыпка, даже кавказец Низами, хотя и живущий на дальней периферии, не демонстрирует иной дух и обращается к Ирану, как к «Сердцу мира» [44].

Однако, изменение языка и культуры в регионе привели к тому, что наследие персидской литературы почти полностью было утрачено[45].

Иракский стильПравить

Персидская поэзия XIII века характеризуется господством лирической поэзии с соответствующим развитием газели в основную стихотворную форму, а также подъёмом мистической и суфийской поэзии. Это направление часто называют иракским стилем или иракской школой персидской поэзии (по названию западных провинций Ирана, которые были известны как Арак-и Аджам или Персидский Ирак. Это устаревший термин, который употреблялся для обозначения центрального региона Персии/Ирана, включая территории, на которых располагаются такие города как Исфахан, Рай, Казвин и Кашан). Для него характерны эмоциональная лиричность, богатство стихотворных метров и сравнительная простота языка. Эмоциональная романтическая поэзия не была чем-то новым, как показывают такие произведения как «Вис и Рамин» Фахраддина Гургани и «Юсуф и Зулейха» Амака Бухари. Такие поэты, как Санаи и Аттар, которые вдохновили Руми, а также Хагани Ширвани, Анвари и Низами Гянджеви[46][47][48] были чрезвычайно уважаемыми поэтами, слагавшими газели. Тем не менее, лучшими представителями этой школы являются Руми, Саади и Хафиз Ширази.

Учитывая традицию персидской любовной лирики эпохи династии Сафавидов, персидский историк Эхсан Яршатер отмечает[49]:

«Как правило, в качестве предмета любви выступает не женщина, а молодой мужчина. В период начала распространения ислама в результате набегов в Центральную Азию было много молодых рабов. Рабов также покупали или получали в дар. Рабы вынуждены были служить пажами при дворе или в доме у зажиточных и влиятельных людей, или же солдатами и телохранителями. Молодые мужчины, независимо от того были ли они рабами или нет, подавали вино на банкетах и приёмах, а более талантливые среди них могли исполнять музыку и поддерживали утонченную беседу. Любовь к молодым пажам, солдатам или новичкам в ремеслах и профессиях стала причиной лирических дополнений к панегирикам на начальном этапе развития персидской поэзии и предметом посвящения газелей».

Среди произведений, написанных в дидактическом жанре персидской поэзии, можно отметить «Сад правды» Санаи, а также «Сокровищницу тайн» Низами Гянджеви. Некоторые произведения Аттара также относятся к этому жанру, так же как основные произведения Руми, хотя некоторые авторы относят эти произведения к лирической поэзии в виду их мистицизма и эмоциональности. Кроме того, некоторые авторы склонны относить к этому стилю написанные в этом жанре произведения Насира Хосрова. Однако подлинной вершиной среди произведений этого жанра является один из шедевров персидской литературы поэтический трактат «Бустâн» («Плодовый сад») Саади, в котором в поэтической форме изложена суфийская философия и этика, подкрепляемая занимательными притчами и рассказами.

Исфаханский стильПравить

После XV в. в персидской поэзии стал превалировать так называемый индийский стиль, который также называют исфаханским или сафавийским стилем. Корни этого стиля уходят в периоды правления династии Тимуридов. В этот период творили Амир Хосров Дехлеви (1253—1325) и Нанд Лал Гойя (1633—1713)[50].

Самой популярным произведением Амира Хосрова Дехлеви является его поэма — дастан Восемь райских садов (1301), написанная на языке фарси. Это последняя часть его цикла поэм «Пятёрица» («Хамсе»). Как и весь цикл, представляет собой ответ (назире) на творчество Низами (в данном случае — на поэму «Семь красавиц»).

ГалереяПравить

ПрозаПравить

 
Заяц, царь слонов и отражение луны в ручье. Сирийская иллюстрация к «Калиле и Димне», 1354.

Одним из наиболее значительных прозаических произведений средневековой персидской литературы являются «Четыре беседы» Низами Арузи. В предисловии к книге Низами Арузи рассматривает вопросы, связанные с естественными науками, эпистемологией и политикой. В книге развивается концепция царствования и царской власти в древней Персии, которая выражена посредством мусульманской терминологии. На его представления о классах в обществе большое воздействие оказали концепции древнегреческих авторов, особенно Платона[51]. «Четыре беседы» были переведены на английский, французский, русский, итальянский, шведский и др. языки.

Среди прозаических произведений средневековой персидской литературы особое место занимает сборник персидских анекдотов XIII века «Джавами уль-Хикайат» Захириддина Насра Мухаммада (1171—124سدید الدین محمد عوفی) (2). Книга переиздавалась бесчисленное количество раз. Наиболее раннее сохранившееся издание датируется 1232 г. и хранится в Национальная библиотека Франции.

Почётное место в персидской литературе занимает прозаическое произведение Кабус-Наме («Зеркало принцессы»), написанное около 1080 г. Амиром Кабусом (Amir Unsur al-Mo’ali Keikavus ibn Iskandar ibn Qabus ibn Wushmgir ibn al-Ziyar) (ум. в 1012 г.) — правителем Персии из династии Зияридов, который был также известен как Принц Горгана. В книге рассказывается о жизни деда Кабуса Шамса аль-Моали Аболь-хасана Габуса ибн Вушмгира. Самая ранняя сохранившаяся копия датируется 1349 г. и хранится в библиотеке Иранский национальный музей Малика[en] в Тегеране. Перевод «Кабус нама» на турецкий был сделан в 1450 г. Марджумаком ибн Ильяслм по поручению Султана Мурада II (хранится в Библиотеке Фатих (Fatih Library) в Стмбуле). В 1811 г. с турецкого «Кабус нама» была переведена на немецкий Хенрихом Фредериком вон Дицом (Heinrich Friedrich von Diez) и вдохновила Гёте на создание Восточного дивана. «Кабус нама» была также переведена на английский, французский, японский, русский и арабский языки.

Перу знаменитого персидского визиря Низама аль-Мулька принадлежит трактат Сийасат-нама. Книга разделена на 50 глав, в которых рассказывается о религии, политике и управлении государством[52]. Низам дает в трактате наставления и советы правителям и рассказывает о «роли солдат, полиции, шпионов и чиновников»[53].

К прозаическим произведениям относится знаменитая Калиле и Димне, которая является переводом с пехлеви на арабский язык, сделанным в VIII в. персидским писателем Ибн-эль-Мокаффой (ум. в 759 г.) сборника индийских народных басен Панчатантра, написанных в стихах и прозе. Она представляет интерес, как собрание персидских пословиц и поговорок. Первый известный науке перевод (на пехлеви) был выполнен около 570 г. в Иране по указу сасанидского царя Хосрова I, но до наших дней он не сохранился. В середине VIII в. появился перевод Ибн-эль-Мокаффы, который был озаглавлен «Калила и Димна» (перс. کلیله و دمنه‎, араб. كليلة و دمنة‎ по именам животных-рассказчиков), и считается первым шедевром в арабской «художественной прозе»[54].

СказкиПравить

«Тысяча и одна ночь» (перс. هزار و یک شب‎) — собрание средневековых сказок и новелл, рассказанных царицей Шахерезадой (перс. شهرزاد‎) своему злобному супругу персидскому царю из династии Сасанидов Шахрияру, чтобы оттянуть время своей казни. Отдельные истории «Тысячи и одной ночи» были созданы в течение нескольких веков различными людьми, жившими в разных странах. Ядро этого собрания историй составляет книга «Тысяча мифов»[55] (Hazār Afsānah перс. هزار افسانه‎), которая является сборником старинных индийских и персидских народных сказок. Исследователи считают, что большинство историй существовало уже в VIII века в период правления Аббасидского халифа Харуна аль-Рашида, а рассказ о Шахерезаде появился в XIV в.

ПримечанияПравить

  1. ↑ John Renard. Historical dictionary of Sufism. — Rowman & Littlefield, 2005. — С. 155.

    «Perhaps the most famous Sufi who is known to many Muslims even today by his title alone is the seventh/13th century Persian mystic Rumi»

  2. ↑ Annemarie Schimmel. “The Mystery of Numbers”. — Oxford University Press, 1993. — С. 49.

    A beautiful symbol of the duality that appears through creation was invented by the great Persian mystical poet Jalal al-Din Rumi, who compares God’s creative word kun (written in Arabic KN) with a twisted rope of 2 threads (which in English twine, in German Zwirn¸ both words derived from the root «two»).

  3. ↑ Ritter, H.; Bausani, A. Encyclopaedia of Islam - "ḎJ̲alāl al- Dīn Rūmī b. Bahāʾ al-Dīn Sulṭān al-ʿulamāʾ Walad b. Ḥusayn b. Aḥmad Ḵh̲aṭībī" / Bearman , Th. Bianquis , C. E. Bosworth , E. van Donzel and W. P. Heinrichs. — Brill Online, 2007.

    … known by the sobriquet Mawlānā (Mevlânâ), Persian poet and founder of the Mawlawiyya order of dervishes.

  4. ↑ Julia Scott Meisami. Forward to Franklin Lewis, Rumi Past and Present, East and West(revised edition). — Oneworld Publications, 2008.
  5. ↑ Frederick Hadland Davis. "The Persian Mystics. Jalálu'd-Dín Rúmí". — Adamant Media Corporation, November 30, 2005. — ISBN 1402157681.
  6. ↑ Annemarie Schimmel, "I Am Wind, You Are Fire, " p. 11. She refers to a 1989 article by Fritz Meier:

    Tajiks and Persian admirers still prefer to call Jalaluddin 'Balkhi' because his family lived in Balkh, current day in Afghanistan before migrating westward. However, their home was not in the actual city of Balkh, since the mid-eighth century a center of Muslim culture in (Greater) Khorasan (Iran and Central Asia). Rather, as Meier has shown, it was in the small town of Wakhsh north of the Oxus that Baha'uddin Walad, Jalaluddin's father, lived and worked as a jurist and preacher with mystical inclinations. Franklin Lewis, Rumi : Past and Present, East and West: The Life, Teachings, and Poetry of Jalâl al-Din Rumi, 2000, pp. 47–49.

    Lewis has devoted two pages of his book to the topic of Wakhsh, which he states has been identified with the medieval town of Lêwkand (or Lâvakand) or Sangtude, which is about 65 kilometers southeast of Dushanbe, the capital of present-day Tajikistan. He says it is on the east bank of the Vakhshâb river, a major tributary that joins the Amu Daryâ river (also called Jayhun, and named the Oxus by the Greeks). He further states: «Bahâ al-Din may have been born in Balkh, but at least between June 1204 and 1210 (Shavvâl 600 and 607), during which time Rumi was born, Bahâ al-Din resided in a house in Vakhsh (Bah 2:143 [= Bahâ' uddîn Walad’s] book, „Ma`ârif.“). Vakhsh, rather than Balkh was the permanent base of Bahâ al-Din and his family until Rumi was around five years old (mei 16-35) [= from a book in German by the scholar Fritz Meier—note inserted here]. At that time, in about the year 1212 (A.H. 608—609), the Valads moved to Samarqand (Fih 333; Mei 29-30, 36) [= reference to Rumi’s „Discourses“ and to Fritz Meier’s book—note inserted here], leaving behind Baâ al-Din’s mother, who must have been at least seventy-five years old.»
  7. ↑ William Harmless, Mystics, (Oxford University Press, 2008), 167.
  8. ↑ Arthur John Arberry. The Legacy of Persia. — Clarendon Press, 1953. — С. 200. — ISBN 0-19-821905-9.
  9. ↑ Frye, R. N. The Encyclopaedia of Islam - "Darī" (CD version). — Brill Publications.
  10. ↑ Encyclopedia of library and information science, Volume 13 (англ.). Google Books. Дата обращения: 18 августа 2010. Архивировано 7 июня 2013 года.
  11. ↑ Брагинский I, 1984, с. 249.
  12. ↑ Pahlavi psalter — статья из Encyclopædia Iranica. Philippe Gignoux
  13. ↑ Abdolhossein Zarrinkoub. Naqde adabi. — Tehran, 1959. — С. 374—379.
  14. ↑ Abdolhossein Zarrinkoub. Naqde adabi. — Tehran, 1947. — С. 374—379.
  15. ↑ Армения в III — IV вв. // Всемирная история. — Т. 2, гл. XXV.:

    …Армения получила систему письменности, не только отличную от иранской, но и значительно более доступную для народа, чем иранская; последняя вследствие своей сложности была вполне понятна лишь профессиональным писцам. Этим отчасти и объясняется богатство армянской литературы по сравнению со среднеперсидской.

  16. ↑ CHARLES-HENRI DE FOUCHÉCOUR. IRAN viii. PERSIAN LITERATURE (2) Classical. (англ.). Encyclopaedia Iranica (15 декабря 2006). Дата обращения: 8 августа 2010. Архивировано 28 августа 2011 года.

    The distinction between poetry and prose has always been quite deliberate in Persian literature, with poetry given the pride of place. It distinguished itself clearly from prose not only in terms of rhyme and rhythm, but also in the artful play between explicit meaning or meanings and implicit nuances.

  17. ↑ Berengian, 1988, p. 2: «The prevalent classification of classical literary schools into Central Asia, Transcaucasian, Persian, and Indian originated with Y. E. Bertel’s whose primary emphasis seems to have been on ethnic and regional contributions».
  18. ↑ Berengian, 1988, p. 2: «The corresponding nomenclature of Persian literary historians, i.e., «Khorasani, Azerbayjani, Eraqi», and «Hendi», on the other hand, denotes more than anything else, a chronological differentiation».
  19. ↑ PETER CHELKOWSKI. LITERATURE IN PRE-SAFAVID ISFAHAN - стр. 112 (англ.). Дата обращения: 18 августа 2010. Архивировано 19 июня 2012 года.

    The three main literary styles which follow each other consecutively are known as: Khurasani, Iraqi, and Hindi. The time imgs of each style are equally flexible. Within these broad geographical divisions we then come across certain «literary schools» which reflect regional peculiarities and idiosyncrasies and are identified with smaller entities like provinces or towns. For example, there are: the Azerbayjani school, the Tabriz school, or the Shirvan school.

  20. ↑ C. E. Bosworth. ʿAǰam (англ.) (недоступная ссылка — история). Encyclopaedia Iranica (15 декабря 1984). Дата обращения: 8 августа 2010. Архивировано 5 мая 2012 года.
  21. ↑ Rypka, Jan. Poets and Prose Writers of the Late Saljuq and Mongol Periods’, in The Cambridge History of Iran, Volume 5, The Saljuq and Mongol Periods. — January 1968.

    «One of the striking features of the Transcaucasian school is its complicated technique.»

  22. ↑ Peter Chelkowski. Literature in Pre-Safavid Isfahan International Society for Iranian Studies Iranian Studies, Vol. 7, No. 1/2. — Taylor & Francis, Ltd. on behalf of International Society for Iranian Studies, 1974. — С. 112—131.

    «The three main literary styles which follow each other consecutively are known as: Khurasani, Iraqi, and Hindi. The time imgs of each style are equally flexible. Within these broad geographical divisions we then come across certain „literary schools“ which reflect regional peculiarities and idiosyncrasies and are identified with smaller entities like provinces or towns. For example, there are: the Azerbayjani school, the Tabriz school, or the Shirvan school.»

  23. ↑ Muḥammad Amīn Riyāḥī. Sharvānī, Jamāl Khalīl, fl. 13 cent., Nuzhat al-majālis / Jamāl Khalīl Sharvānī ; tāʼlīf shudah dar nīmah-ʼi avval-i qarn-i haftum, tashih va muqaddimah va sharh-i hal-i gūyandigān va tawzīḥāt va fihristhā. — Tehran: Intishārāt-i Zuvvār, 1366 [1987]. — 764 с.
  24. ↑ Peter Chelkowski. Literature in Pre-Safavid Isfahan International Society for Iranian Studies Iranian Studies, Vol. 7, No. 1/2. — Taylor & Francis, Ltd. on behalf of International Society for Iranian Studies, 1974.

    Azerbayjan became the heir to the Khurasani style.

  25. ↑ Francois De Blois. Persian Literature - A Biobibliographical Survey: Volume V Poetry of the Pre-Mongol Period Volume 5 of Persian Literature, 2nd edition. — Routledge, 2004. — С. 187.

    «The point of the anectode is clear that the diwans of these poets contained Eastern Iranian (i.e. Sogdian etc.) words that were incomprehensible to a Western Persian like Qatran, who consquently took advantage of an educated visitor from the East, Nasir, to ascertain their meaning.

  26. ↑ Berengian, 1988, p. 7—8: «The term „Transcaucasian“ in bertel’s classification, and „Azerbaijani“ in the Persian classification, refers to the poetry by cluster of poets associated mainly with the Caucasian Shirvanshahs who, in the course of the eleventh and twelfth centuries enjoyed a relative independence from the Saljuqid empire. A few literary historians trace the origins of this style to Qatran of Tabriz (ca. 1009—1072), whose diction is taken to represent certain characteristics of the pre-Mongol Iranian-Azeri».
  27. ↑ Minorsky. “Marand” in Encyclopaedia of Islam / P. Bearman , Th. Bianquis , C. E. Bosworth , E. van Donzel and W. P. Heinrichs. — 1991. — Т. 6. — С. 504.

    „According to one of al-Tabari’s authorities (iii, 1388), the shaykhs of Maragha who praised the bravery and literary ability (adab) of Ibn Bai’th also quoted his Persian verses (bi’l-fdrisiyya). This important passage, already quoted by Barthold, BSOS, ii (1923), 836-8, is evidence of the existence of the cultivation of poetry in Persian in northwestern Persia at the beginning of the 9th century. Ibn Bai’th must have been Iranicised to a considerable extent, and, as has been mentioned, he relied for support on the non-Arab elements in his Rustakhs (‘Uludj Rasatikhi’)“

  28. ↑ Jamal-Din Ḵalil Šarvāni. Nozhat al-majāles, 2nd ed / Moḥammad Amin Riāḥi. — Tehran, 1996.
  29. ↑ Tabari. The History of Tabari, 2nd edition. — Asatir Publications, 1993. — Т. 7.

    ‌حد ثني انه انشدني بالمراغه جماعه من اشياخها اشعاراً لابن البعيث بالفارسيه وتذكرون ادبه و شجاعه و له اخباراً و احاديث» طبري، محمدبن جرير، تاريخ طبري، جلد 7، چاپ دوم، انتشارات اساطير، 1363.

  30. ↑ [1] Архивная копия от 8 мая 2012 на Wayback MachineRichard Davis. Borrowed WareMedieval Persian Epigrams. — Mage Publishers, 1998. — ISBN 0-934211-52-3.

    «In preparing the brief notes on individual poets my chief debt is to Dr. Zabihollah Safa’s Tarikh-e Adabiyat dar Iran ('History of Literature in Iran', 5 vols., Tehran, reprinted 1366/1987). I have also made use of Dr. Mohammad Amin Riahi’s introduction to his edition of the 14th-century anthology of rubaiyat, the Nozhat al-Majales („Pleasure of the Assemblies“), as well as using material from other sources.»

  31. ↑ Peter Chelkowski. "Mirror of the Invisible World". — New York: Metropolitan Museum of Art, 1975. — С. 6. — 117 с.

    «Nizami’s strong character, his social sensibility, and his poetic genius fused with his rich Persian cultural heritage to create a new standard of literary achievement. Using themes from the oral tradition and written historical records, his poems unite pre-Islamic and Islamic Iran.»

  32. ↑ Anna Livia Beelaert. ḴĀQĀNI ŠERVĀNI (англ.). Encyclopedia Iranica. Дата обращения: 3 сентября 2010. Архивировано 5 мая 2012 года.

    Khaqani’s is noted for his extremely rich imagery, drawn from and alluding to a wide range of fields of knowledge—a mannerist, in an even higher degree than other classical Persian poets, both in the way he absorbs and transforms the poetry of his predecessors and in his love of paradox.

  33. ↑ Meneghini: «The geographical closeness of the territories subject to the Ildeguzids and those under the Šarvānšāh encouraged the flow of intellectuals and poets from one court to the other. It is also possible to speak of a certain similarity of inspiration and of style between the poets born and educated in these areas, to the point of defining them as belonging to the ‘Azerbaijan school’ (Rypka, Hist. Iran Lit., pp. 201-9). The complexity of the language and of the compositional techniques, the originality and multiplicity of the themes, the presence of Persian archaisms and, at the same time, a wide range of borrowings from Arabic vocabulary are among the stylistic features which are common to poets in this cultural context compared with other contemporaries closer to the Khorasani style».
  34. ↑ NOZHAT AL-MAJĀLES  (неопр.). Encyclopædia Iranica. Дата обращения: 30 июля 2010. Архивировано 28 августа 2011 года.

    «Nozhat al-mājales is thus a mirror of the social conditions at the time, reflecting the full spread of Persian language and the culture of Iran throughout that region, clearly evidenced by the common use of spoken idioms in poems as well as the professions of the some of the poets (see below). The influence of the northwestern Pahlavi language, for example, which had been the spoken dialect of the region, is clearly observed in the poems contained in this anthology.

  35. ↑ NOZHAT AL-MAJĀLES  (неопр.). Encyclopædia Iranica. Дата обращения: 30 июля 2010. Архивировано 28 августа 2011 года.

    „In contrast to poets from other parts of Persia, who mostly belonged to higher echelons of society such as scholars, bureaucrats, and secretaries, a good number of poets in the northwestern areas rose from among the common people with working class backgrounds, and they frequently used colloquial expressions in their poetry. They are referred to as water carrier (saqqāʾ), sparrow dealer (ʿoṣfori), saddler (sarrāj), bodyguard (jāndār), oculist (kaḥḥāl), blanket maker (leḥāfi), etc., which illustrates the overall use of Persian in that region“

  36. ↑ NOZHAT AL-MAJĀLES  (неопр.). Encyclopædia Iranica. Дата обращения: 30 июля 2010. Архивировано 28 августа 2011 года.

    This blending of cultures certainly left its mark on the works of the poets of the region, resulting in the creation of a large number of new concepts and terms, the examples of which can be noticed in the poems of Ḵāqāni and Neẓāmi, as well as in dictionaries.»

  37. ↑ Berengian, 1988, p. 2: «Christian imagery and symbolism, quotations from the Bible and other expressions inspired by Christian sources occur so frequently in the works of Khagani and Nizami in particular, that a comprehension of their works is almost impossible without a thorough knowledge of Christianity».
  38. ↑ Meneghini: «The complexity of the language and of the compositional techniques, the originality and multiplicity of the themes, the presence of Persian archaisms and, at the same time, a wide range of borrowings from Arabic vocabulary are among the stylistic features which are common to poets in this cultural context compared with other contemporaries closer to the Khorasani style».
  39. ↑ Francois De Blois. Persian Literature - A Biobibliographical Survey: Volume V Poetry of the Pre-Mongol Period Volume 5 of Persian Literature, 2nd edition. — Routledge, 2004. — С. 187.

    «The point of the anectode is clear that the diwans of these poets contained Eastern Iranian (i.e. Sogdian etc.) words that were incomprehensible to a Western Persian like Qatran, who consquently took advantage of an educated visitor from the East, Nasir, to ascertain their meaning».

  40. ↑ Berengian, 1988.
  41. ↑ 1 2 3 Muḥammad Amīn Riyāḥī. Sharvānī, Jamāl Khalīl, fl. 13 cent., Nuzhat al-majālis / Jamāl Khalīl Sharvānī ; tāʼlīf shudah dar nīmah-ʼi avval-i qarn-i haftum, tashih va muqaddimah va sharh-i hal-i gūyandigān va tawzīḥāt va fihristhā az Muḥammad Amīn Riyāḥī. See Indroduction. — Tehran: Intishārāt-i Zuvvār, 1366 [1987].
  42. ↑ Новосельцев А. П. Глава III. АЗИЯ И СЕВЕРНАЯ АФРИКА В X-XIII вв. ГОСУДАРСТВА САМАНИДОВ И ГАЗНЕВИДОВ //Институт Востоковедения РАН Востока. В 6 томах. Том 2. Восток в средние века. История. — Восточная литература, 2009. — Т. 2. — ISBN 978-5-02-036403-5, 5-02-018102-1.

    «Много позже, уже в послемонгольское время, в новых условиях эта общность, часть которой (в Азербайджане и Мавераннахре) подверглась тюркизации, стала распадаться на две самостоятельные — персов и таджиков. Ничего подобного в IX—Х, да и в XI—XIII вв. не было, и таджики той поры — общее название массы ираноязычного населения, связанного единой культурой, этническим самосознанием и языком».

  43. ↑ Rypka. History of Iran Literature. — С. 201—209.

    The geographical closeness of the territories subject to the Ildeguzids and those under the Šarvānšāh encouraged the flow of intellectuals and poets from one court to the other. It is also possible to speak of a certain similarity of inspiration and of style between the poets born and educated in these areas, to the point of defining them as belonging to the «Azerbaijan school».

  44. ↑ Rypka, Jan. History of Iranian Literature. — Reidel Publishing Company, January 1968. — С. 76.

    «The centripetal tendency is evident in the unity of Persian literature from the points of view of language and content and also in the sense of civic unity. Even the Caucasian Nizami, although living on the far-flung periphery, does not manifest a different spirit and apostrophizes Iran as the Heart of the World».

  45. ↑ NOZHAT AL-MAJĀLES  (неопр.). Encyclopædia Iranica. Дата обращения: 4 сентября 2010. Архивировано 28 августа 2011 года.

    Due to change of language, the heritage in the area, the heritage of Persian literature has almost entirely vanished

    .
  46. ↑ CHARLES-HENRI DE FOUCHÉCOUR. IRAN viii. PERSIAN LITERATURE (2) Classical. (англ.). Encyclopaedia Iranica (15 декабря 2006). Дата обращения: 8 августа 2010. Архивировано 28 августа 2011 года.
  47. ↑ Neẓāmī." Encyclopædia Britannica. 2009. Encyclopædia Britannica Online. 28 Feb. 2009 <http://www.britannica.com/EBchecked/topic/413374/Nezami Архивная копия от 16 сентября 2011 на Wayback Machine>

    Greatest romantic epic poet in Persian Literature, who brought a colloquial and realistic style to the Persian epic. …. Nezami is admired in Persian-speaking lands for his originality and clarity of style, though his love of language for its own sake and of philosophical and scientific learning makes his work difficult for the average reader.

  48. ↑ Julie Scott Meisami. The Haft Paykar: A Medieval Persian Romance. — Oxford University Press (Oxford World's Classics), 1995. — ISBN 0-19-283184-4.

    «Abû Muhammad Ilyas ibn Yusuf ibn Zaki Mu’ayyad, known by his pen-name of Nizami, was born around 1141 in Ganja, the capital of Arran in Transcaucasian Azerbaijan, where he remained until his death in about 1209. His father, who had migrated to Ganja from Qom in north central Iran, may have been a civil servant; his mother was a daughter of a Kurdish chieftain; having lost both parents early in his life, Nizami was brought up by an uncle. He was married three times, and in his poems laments the death of each of his wives, as well as proferring advice to his son Muhammad. He lived in an age of both political instability and intense intellectual activity, which his poems reflect; but little is known about his life, his relations with his patrons, or the precise dates of his works, as the accounts of later biographers are colored by the many legends built up around the poet.»

  49. ↑ Yar-Shater, Ehsan. Persian Poetry in the Timurid and Safavid Periods - Cambridge History of Iran. — Cambridge: Cambridge University Press, 1986. — С. 973—974.
  50. ↑ Sanjay Bumbroo. Oblivion of Persian language will leave void in Sikh history (англ.). Chandigarh, India - Punjab. The Tribune. Дата обращения: 18 августа 2010. Архивировано 3 января 2008 года.

    He said Persian sources had been important for the researchers of Sikh history. He further added that Persian writings of Bhai Lal were absolutely in tune with the Sikh spirit, which provided the key to unlock the spiritual secrets and mystical flights of Sikhism through his poems.

    Giving brief historical facts about Bhai Nand Lal, Balkar Singh said he was one of the 52 poets in the court of Guru Gobind Singh. Son of Diwan Chajju Ram, mir munshi or chief secretary of the Governor of Ghazni, Bhai Lal in a short time acquired great efficiency in Persian and Arabic languages.

    After the death of his parents, he decided to return to Multan where he married a Sikh girl, who used to recite Gurbani and knew Gurmukhi. Leaving his family behind, he left for Anandpur Sahib and received Guru Gobind Singh’s blessings. After staying at there for some time, he left to serve as mir munshi under prince Mauzzam (later to become Emperor Bahadur Shah), due to an acquaintance of his father, named Wasif Khan.

    Aurangzeb wished to convert him to Islam because he had so beautifully interpreted verses of the Koran. Fearing persecution, Bhai Lal and his family left for the northern India. Leaving his family in Multan, he once again came to stay with Guru Gobind Singh at Anandpur Sahib in 1697. Later, he returned to Multan where he opened a school of higher education in Persian and Arabic.

    Professor Singh said Bhai Lal’s seven works in Persian poetry included Diwan-e-Goya, Zindgi Nama, Ganj Nama, Joti Bigaas, Arzul Alfaaz, Tausif-o-Sana and Khatima, and Dastural-Insha, besides three in Punjabi.

  51. ↑ Ashk Dahlén, Kingship and Religion in a Mediaeval Fürstenspiegel: The Case of the Chahār Maqāla of Nizāmi ʽAruzi, Orientalia Suecana, vol. 58, Uppsala, 2009.
  52. ↑ NIZAM al-Mulk  (неопр.). Дата обращения: 18 августа 2010. Архивировано 3 марта 2012 года.
  53. ↑ Lapidus, Ira A History of Islamic Societies p. 151
  54. ↑ Lane, Andrew J. (2003), Review: Gregor Schoeler's Écrire et transmettre dans les débuts de l’islam, Cambridge: MIT Electronic Journal of Middle East Studies, <https://web.archive.org/web/20080306031906/http://web.mit.edu/CIS/www/mitejmes/issues/200310/br_lane.htm> 
  55. ↑ Abdol Hossein Saeedian, «Land and People of Iran» p. 447

ЛитератураПравить

Источник — https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Персидская_литература&oldid=128239948