Александри́йский погро́м (Антиевре́йские беспоря́дки в Александри́и) — нападения греков на еврейскую общину в столице римской египетской провинции в 38 году н. э., в правление императора Калигулы.
Единственным источником информации о событиях 38 года являются сочинения Филона Александрийского, их свидетеля и главы еврейской делегации к римскому императору. Филон Александрийский (Филон Иудейский) (ок. 25 до н. э. — ок. 50 н. э.) был одним из выдающихся представителей Александрийской богословской школы, а также основоположником еврейского эллинизма, центром которого была Александрия. Его сведения считаются достоверными, но сложными для интерпретации в качестве исторического источника. Их анализу посвящена обширная историография. Ряд других источников позволяет реконструировать предшествующий погрому исторический контекст и вызванные им последствия. К началу XXI века общепринятой теории не сложилось, и, по словам современного классициста Ричарда Олстона, Александрийский погром по-прежнему представляет собой загадку.
Считается, что к погрому привели межобщинные противоречия, связанные с нежеланием греков мириться с гражданским равноправием евреев в Александрии. В качестве основных рассматривают гипотезы о существовании этнического антагонизма между евреями и нееврейским населением Египта, евреях как заместительной жертве агрессии греков против римлян, борьбе евреев за правовую эмансипацию. Выдвигаются различные социальные и демографические теории. В современной историографии погром 38 года не отделяют от серии дальнейших событий 40-х годов: посольства евреев и греков в Рим при Калигуле и Клавдии, мятежа евреев в 41 году, суда над лидерами греческой общины и последовавшей за тем их казни. Помимо установления причин и точной последовательности событий, историки пытаются определить место событий в Александрии в развитии античного антисемитизма.
Евреи Александрии внесли весомый вклад в античную философию и теологию, многие из них были представителями знаменитой Александрийской школы. Антиковеды конца XX — начала XXI века высказывают противоположные точки зрения на то, ухудшилось или улучшилось положение евреев Египта после римского завоевания. Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона начала XX века утверждала, что после завоевания Египта римлянами положение евреев не изменилось. Краткая еврейская энциклопедия 1976 года утверждает, что оно ухудшилось.
Начавшиеся в библейские времена контакты евреев с Египтом не прекратились после Исхода, но только после образования птолемеевского Египта в 305 году до н. э. началась массовая миграция евреев в Египет[1]. Папирусы из архива Зенона свидетельствуют о постоянном притоке евреев в благополучную Александрию, ускорившемся после перехода Палестины под власть Селевкидов в 200 году до н. э.[2][3] Со времён правления Птолемея I евреи имели право селиться в Александрии и к началу римского правления составляли большинство населения в двух из пяти округов города[4]. Предположение Ульриха Вилькена о том, что евреи в Александрии жили в гетто, возможно, для какого-то периода справедливо, но к рубежу тысячелетия таких ограничений уже не было[5][6]. В целом александрийские евреи составляли значительную часть населения города (100 тысяч при первых Птолемеях и до 200 тысяч позднее). Они играли большую роль и в социально-экономической жизни Александрии. Власти позволили евреям жить в полунезависимом анклаве-политевме[de] согласно своим традициям и законам: во главе еврейской общины стоял генарх или этнарх, который осуществлял управленческие и судебные функции в рамках общины[7][8][9][10]. Египет процветал, и евреи жили в нём довольно зажиточно[11][12]. Если до начала римского владычества в Египте и существовали проявления антисемитизма, в истории о них информации не сохранилось[13]. Антиковед Аркадий Ковельман пишет, что литературный эллинистический антисемитизм, культивировавшийся со времён Манефона, не вызывал никаких заметных нападений на евреев до римских завоеваний[14]. При императоре Августе единоличного главу общины заменила герусия (совет старейшин)[15].
Вопрос о гражданских правах александрийских евреев уже больше 100 лет остаётся предметом научной дискуссии[16][7][17]. Аркадий Ковельман считает, что вопрос римского гражданства стал ключевым для разжигания конфликта, поскольку для александрийской знати это было снижением их социального статуса, а для евреев — повышением[18]. Хотя Иосиф Флавий утверждает обратное, скорее всего, только некоторые евреи в Александрии обладали гражданскими правами[19][20]. В отличие от граждан-греков и коренных жителей-египтян (коптов), евреи не обладали определённым правовым статусом в Египте и полностью зависели от решений римского правительства[21]. После завоевания Римом в 30 году до н. э. александрийские греки полагали, что их положение ухудшилось, в то время как евреи получили права, которыми располагала диаспора со времён Цезаря[22]. С другой стороны, евреи потеряли возможность службы в армии и на гражданской службе[23]. В первое десятилетие после завоевания Египта, около 24 года до н. э., Октавиан Август возобновил существовавший при Птолемеях тяжёлый подушный налогlaographia, взимаемый с мужского населения от 14 до 60 или 62 лет. От уплаты налога освобождались прошедшие в гимнасиях обучение эфебы, то есть греческие граждане. Согласно ряду источников, в том числе Третьей книге Маккавейской, ранее эллинизированные евреи не могли получить исключение из налогообложения и должны были платить лаографию наряду с неграмотными коптами, что само по себе было оскорбительно[24]. В римский период ситуация изменилась: чтобы улучшать социальный статус и уменьшать расходы, евреи стали отдавать своих сыновей в греческие гимнасии[25]. По-видимому, часть александрийских евреев, включая Филона и его близких родственников, имела гражданские права в полном объёме[26].
Гипотеза об извечном характере межобщинных противоречий, основанных на существовании «древней вражды» между евреями и греками, восходит к утверждениями Филона и Иосифа Флавия. Культурные различия между обеими этническими группами отмечают и современные историки[27]. Напряжённость росла и по причине экономического соперничества: евреи нередко были сборщиками налогов[28][19][12]. Поддержка, оказанная евреями римлянам в 55 году до н. э. во время вторжения Авла Габиния, а также в ряде других подобных эпизодов, также не способствовала улучшению отношений между народами[13].
Единственным источником сведений о событиях погрома являются два произведения Филона Александрийского — «Против Флакка» (лат.In Flaccum, др.-греч.Φιλωνος Ιουδαιου εις Φλακκον) и «О посольстве к Гаю» (лат.Legatio ad Gaium, др.-греч.Φιλωνος Ιουδαιου περι αρετων α΄ ο εστι της αυτου πρεσβειας προς Γαιον)[29][30]. Первый из них полностью посвящён событиям 38 года в контексте трагической судьбы префектаАвла Авилия Флакка, а второй описывает состоявшееся после погрома посольство к императору Гаю (Калигуле). Обещанная в конце «Посольства» палинодия (опровержение сказанного) не сохранилась. Оба произведения сохранились не полностью, их место в творчестве Филона не вполне понятно[30][31]. Их жанр условно определяется как исторический, исследователи обнаруживают в них черты богословских трактатов и утешительной литературы[32]. Дата создания произведений неизвестна, но вряд ли между их написанием и событиями в Александрии прошло много времени[33]. По вопросу об отношении Филона, одного из немногих евреев-граждан Рима, к Римской империи высказываются противоположные мнения. Американский антиковед Эрвин Гудинаф[en] полагает, что отношение Филона к римлянам не лучше, «чем у шкипера маленькой лодки к урагану», тогда как израильский историк Марен Нихофф[de] называет его симпатии проримскими[34]. Историк Колледжа Статен-Айленда[en] Сандра Гамбетти пишет, что современная наука за редкими исключениями считает изложение событий Филоном корректным[7], однако Джон Аткинсон[en] из Университета Кейптауна называет Филона тенденциозным автором[35]. Р. Олстон отмечает полемические элементы у Филона, а сложную литературную форму его трудов ставит в один ряд с традиционными иудейскими религиозно-историческими повествованиями, такими как Третья книга Маккавейская[36].
«О посольстве к Гаю» Филона проливает свет на события после погрома только с еврейской точки зрения, и о том, что в Рим было направлено греками другое посольство во главе с Апионом, известно из написанного в конце I века полемического трактата[en]Иосифа Флавия[37]. Из него следует, что для одного из лидеров греческой общины, грамматика Апиона, было важно не допустить получения евреями полноценных гражданских прав[38]. О событиях собственно погрома Иосиф не сообщает, упоминая лишь, что в Александрии были волнения, после чего сразу переходит к рассказу о посольствах[39]. О событиях в Александрии между посольствами и восшествием на престол Клавдия в 41 году в источниках сведений нет[37].
Помимо рассказа Филона, о периоде правления Флакка известно из крайне небольшого числа документов. По их данным, в 33 году, через год после вступления в должность, он провёл перепись населения. Год спустя Флакк столкнулся с недовольством населения, а в 35 году были составлены списки подлежащих налогообложению и освобождённых от уплаты лаографии[40]. Сведения Филона об отношениях евреев с греками и египтянами дополняют папирусные фрагменты, известные под названием «Деяния александрийских мучеников[de]». «Деяния» являются своеобразным литературным жанром, появившимся в Александрии. В форме вымышленных судебных протоколов представители александрийского демоса высказывали свои претензии римским императорам из-за злоупотребления местных властей. Из них три фрагмента, в которых упоминаются Исидор и Дионисий, имеют явную антиеврейскую направленность[41]. Фрагмент CPJ 156, по выражению британского археолога Идриса Белла, «один из интереснейших примеров александрийской пропагандистской литературы», повествует о суде императора Клавдия над гимнасиархом Исидором[42][43]. Плохо сохранившийся CPJ 155 дополняет рассказ Филона о посольствах к Гаю[44].
В 38 году римский префект ЕгиптаАвл Авилий Флакк внезапно лишил евреев всех имевшихся на тот момент гражданских прав. По мнению Филона, предшествующие пять лет до описываемых событий Флакк был образцовым губернатором, но с восшествием на престол в марте 37 года Калигулы он, стремясь завоевать доверие не симпатизирующего ему нового императора, запутался в политических придворных интригах. Флакк поддержал антиеврейские группировки и одобрил преследование евреев со стороны греков[7][45]. Убийство в Риме соправителя империи Тиберия Гемелла и префекта преторияМакрона означало утрату Флакком поддержки в столице. Греческие лидеры города (Филон называет «прихвостня толпы» Дионисия, «крючкотвора» Лампона и «предводителя черни, сутягу, злодея, возмутителя городов» Исидора) воспользовались непрочностью положения губернатора и смогли настоять на своих требованиях[46]. Они предложили Флакку сделку: снова поддержать императора в обмен на контроль над городом[47].
Летом 38 года[комм. 1] иудейский царь Агриппа по пути из Рима в своё царство в северной Иудее посетил Александрию. Хотя Филон отмечает, что Агриппа стремился сохранить свой визит в тайне и не создавать ажиотаж, еврейская община восторженно встретила царя[комм. 2][46]. С другой стороны, Флакк видел в иудейском царе возможную угрозу своему положению, а греки, хотя и завидовали имеющим «своего» монарха евреям, знали подоплёку внезапного возвышения Агриппы. Кто-то из них устроил пародию на торжественную встречу Агриппы: в театральной пантомиме юродивого по имени Карабас (имя означает «капуста») нарядили в царскую одежду и в насмешку оказывали ему царские почести, называя его сирийским титулом «марин» («господин» или «наш царь»)[50][51][52]. Многие историки вслед за Филоном согласны с тем, что именно визит Агриппы стал катализатором межобщинного насилия из-за зависти греков к тому, что у евреев есть царь[53][54]. Видимо, в этот момент Агриппа покинул город[55]. Обстоятельства, при каких царь иудеев покинул город, Филон не уточняет, что, по мнению профессора А. Керкеслагера (Allen Kerkeslager) из Пенсильванского университета, указывает на желание философа скрыть реальные причины дальнейших трагических событий и связать их с попустительством Флакка[56][57].
Точный порядок последующих событий невозможно восстановить из-за непоследовательности изложения в произведениях Филона[50]. Вероятно, акты уличного насилия начались сразу после насмешек над Агриппой. Возбуждённая толпа потребовала, чтобы в синагогах были поставлены статуи императора[55][57]. Флакк соглашался на все требования толпы[комм. 3], которая с каждой уступкой префекта становилась более дерзкой. Флакк издал эдикт, в котором он называл иудеев «чужаками и пришлыми» (др.-греч.ξένους καὶ ἐπήλυδας)). Он, вопреки закону, освобождавшему евреев от соблюдения «культа императора», приказал поместить в синагогах статуи, особым эдиктом лишил евреев гражданских прав и даже разрешил их общее преследование. В ответ на жалобу еврейской общины он запретил праздновать субботу и постановил ограничить место жительства евреев в городе, в результате чего многие евреи были выселены из своих домов. В 1976 году британский историк Мэри Смоллвуд[en] назвала александрийский квартал Дельта, куда были переселены евреи, первым гетто в истории, и многие историки согласны с ней[59][60][50]. Несколько синагог было разрушено или осквернено изображением Калигулы. Толпы греков напали на еврейское население Александрии; их жилища и лавки, закрытые в связи с трауром по скончавшейся 10 июня сестре Гая, Юлии Друзилле, были разграблены[комм. 4]. Самих евреев жестоко мучили и убивали, а трупы уродовали[62][63][11][64]. Еврейских женщин хватали, унижали на сценах театров, заставляли есть свинину[50]. Отдельные высказывания Филона можно понять как указание на сопротивление евреев, ранивших некоторых нападавших. Как отмечал в 1938 году Э. Гудинаф, если сопротивление действительно имело место, оно могло быть нарушением действующих законов и подлежало наказанию[65].
Филон Александрийский описывал наблюдаемые им события как акты иррациональной агрессии[36]:
Не в силах более терпеть нужду, одни пошли (против обыкновения) к друзьям и родственникам, прося на жизнь, другие, чей благородный дух чурался попрошайничества как рабьей доли, недостойной свободного человека, решились, несчастные, пойти на рынок, чтобы достать еды себе и домашним. А попав в руки черни, тотчас бывали они убиты, и трупы их тащили через весь город, топча и превращая в месиво, так что и предать земле было бы нечего.
Бедствия евреев усугубило лишение Флакком их прав как «чужаков и пришельцев». Позволив убедить себя в том, что в беспорядках евреи виноваты не меньше, чем греки, он приказал, чтобы 38 членов герусии заковали в кандалы и в день рождения императора (31 августа, что в 38 году выпало на шаббат[66]) отвели в театр, где на глазах своих врагов их публично высекли, некоторых до смерти[67][50][52]. Следующим предпринятым Флакком шагом стали поиски оружия в домах евреев. Филон находит такие действия, после всех предшествующих актов насилия, удивительными и говорит, что с бо́льшим основанием такие поиски следовало бы проводить в домах египтян — истинных мятежников и изменников[68].
В середине октября 38 года Флакк был внезапно отозван из Александрии и сослан на остров Андрос, где был казнён по приказанию императора Калигулы осенью следующего года[52][69]. Причиной отставки Флакка Филон называет то, что префект не переслал в Рим поздравления Гаю от евреев в честь вступления на престол. Как оказалось, недоразумение разрешилось благодаря Агриппе, передавшему повторное поздравление и извинения[68]. Тогда же выяснилось, что Исидор и Лампон, ставшие главными обвинителями Флакка, всегда были его врагами[70]. Радость евреев была преждевременной, поскольку их положение не улучшилось, и они по-прежнему были вынуждены проживать на небольшой территории[47].
Новый префект Гай Витразий Поллион[en] прибыл в Александрию 20 октября 38 года. Он расследовал беспорядки и разрешил двум делегациям — еврейской и греческой — отправиться с докладом к императору[71]. В «середине зимы», как сообщает Филон, эти две делегации, еврейская во главе с философом Филоном и греческая во главе с литератором Апионом, отправились в Рим[72]. Современные историки согласны с тем, что речь идёт скорее о зиме 39/40, чем о зиме предшествующего года[73][69]. Греки имели основания рассчитывать на удовлетворение своих ожиданий, поскольку Гай был к ним более расположен, помнил о поддержке, которую греки оказали его прадеду Марку Антонию, и о восторженной встрече своего отца Германика в Александрии в 19 году[74].
Дождавшись императора из похода против германцев[комм. 5], обе делегации изложили жалобы на своих врагов и просили защиты. Как сообщает Филон, на первой встрече Калигула благосклонно выслушал выступление евреев[комм. 6], после чего отменил планы по превращению Иерусалимского храма в святилище императорского культа[en]. Однако на состоявшейся несколько дней спустя второй встрече позиция императора относительно освобождения евреев от поклонения себе изменилась («Вы что, богоненавистники? Уже весь мир признал меня богом, а вы не верите и богом не зовёте?»). Объяснения евреев, что они приносят многочисленные жертвоприношения в честь него, Калигула признал несостоятельными, требуя жертв именно себе[77]. Филон недвусмысленно указывает, что идею божественности внушали императору его египетские слуги, «порочное семя, смешавшие в душах своих нрав крокодила и яд змеи», среди которых был особенно заметен некий Геликон[78]. Далее Гая заинтересовало, почему евреи не едят свинину, и объяснение через традиционные диетические предпочтения его в целом удовлетворило. Третий вопрос, обсуждавшийся на встрече, о гражданских правах евреев в Александрии, не был тщательно рассмотрен. Завершая встречу, император пришёл к выводу, что «эти люди скорее несчастны, чем порочны, и лишь по неразумию своему не верят, что я божественной природы». Греческая делегация с энтузиазмом реагировала на остроты Гая, но окончательного решения в оставшиеся недели его жизни принято не было[52][79]. В то же время Гай собирался отдать приказ о возведении своих статуй в Иерусалимском храме, однако чёткой связи тут с событиями в Александрии не прослеживается[80].
Весть об убийстве Калигулы 24 января 41 года и восшествии на престол Клавдия (правил в 41—54 годах) достигла Александрии в начале марта и вызвала новую вспышку насилия. На этот раз инициаторами были евреи, накопившие силы с 38 года и привлёкшие в качестве союзников единоверцев из прочих частей Египта, а также из Сирии и Иудеи. Поллион подавил выступление и обратился за инструкциями к Клавдию. Ещё до того, как о беспорядках узнали в Риме, император дал указание отменить наиболее тяжёлые наказания, наложенные на евреев[79][7]. Под влиянием Агриппы I и Ирода Халкидского Клавдий принял эдикт[комм. 7], в котором подтверждалась древность жительства евреев в Александрии и восстанавливались их права, дарованные Августом[82]. Несколько месяцев спустя права евреев Александрии были распространены на всех евреев империи[83]. Летом 41 года александрийские греки отправили к Клавдию новую делегацию с целью поздравить императора с восшествием на престол и вновь поднять еврейский вопрос. Среди 12 делегатов были видные учёные и ораторы — Тиберий Клавдий Балбил[en] и Херемон[84]. Евреи, опасаясь утраты отвоёванных прав, также послали одну или две делегации. Своё окончательное решение император сообщил в письме к александрийцам. Клавдий осудил насилие с обеих сторон и подтвердил свои ранее изданные эдикты, дозволив евреям Александрии иметь права постоянных жителей и пользоваться религиозной свободой, предоставленной им Августом. Угрожая лишением прав, император требовал от евреев более не настаивать на расширении своих прав, не досаждать ему посольствами и не звать соплеменников из других частей империи. Документ вернул положение дел к тому, каким оно было до волнений 38 года, после чего последовал продолжительный период мира[85][86][87].
Значительный интерес у историков вызывает судьба греческих лидеров Александрии, известная из «Деяний александрийских мучеников». Их текст плохо сохранился, содержит красочные подробности и вряд ли основан на данных из римских архивов, но тем не менее считается достоверным. Темой входящих в цикл произведений является суд и последующая казнь «мучеников», боровшихся против римлян в лице поддерживающих их евреев[88][89][90]. Несколько текстов из «Деяний» посвящены описанию суда над гимнасиархом Исидором (Acta Isidori)[91]. В отличие от трактатов Филона, в «Деяниях» гимнасиарх Исидор показан как уважаемый политик, патриот Александрии и прекрасный оратор. Таков же его верный соратник Лампон. Их разбирательство состоялось либо в первый год правления Клавдия, либо в 13-й[комм. 8]. Предметом разбирательства «Деяния» называют выдвинутые Исидором против евреев и лично царя Агриппы обвинения в сепаратизме и подрыве устоев Римской империи[93]. В одном из фрагментов Исидор обращается к императору Клавдию со словами «они [евреи] не такие же, как александрийцы [греки], но как египтяне. Не потому ли они платят столько же налогов?»[94] Состояние папирусов не позволяет понять, как далее развивалась дискуссия Агриппы и александрийцев. В сохранившемся окончании греки и Клавдий обмениваются взаимными оскорблениями, после чего Исидор и Лампон были осуждены и казнены[95][96][97].
Филон своим рассказом пытался обосновать идею, что печальная судьба Флакка стала божественным наказанием за его преступления против евреев, но не все современные историки соглашаются с такой трактовкой событий. Дж. Аткинсон пишет, что Флакк и ранее был под подозрением из-за связей с заговором против Калигулы, и его дни как префекта были сочтены задолго до погрома[98]. Сам он не был антисемитом[99]. О том, что префект был лишь орудием в руках городских демагогов, известно из «Деяний», сообщающих о состоявшейся в Серапеуме его встрече с Дионисием и Исидором[комм. 9][101]. Из других источников известно, что Серапеум был обычным для египтян местом решения финансовых вопросов. В данном случае состояние документа не позволяет точно установить, кто кому и за что предлагал деньги[100]. В связи с тем, что впоследствии Исидор и Лампон стали главными обвинителями бывшего префекта в Риме, по одной из точек зрения, главной целью возмущения александрийцев был сам Флакк[102]. Это подтверждает и обнаружение в Египте большого числа текстов, подобных «Деяниям», не содержащих упоминания евреев[103].
На рубеже XX века в немецкой историографии преобладала точка зрения, согласно которой выступление греков стало неизбежным следствием засилья «еврейских ростовщиков». В частности, её придерживался последователь идей Генриха фон ТрейчкеАвгустин Блудау[de], назвавший в 1906 году александрийский погром «брутальной и жестокой» реакцией на распространение «чуждых элементов». К 1920-м годам данная антисемитская теория была отвергнута в пользу более конкретных «функционалистских» (социальных, политических, экономических) трактовок[104]. М. Смоллвуд называет реальной целью греков непосредственное сокращение гражданских прав евреев и устранение возможности их увеличения в дальнейшем. Соответственно, в её трактовке объявление евреев Флакком «чужаками» означало понижение статуса их пребывания в Александрии и запрет иметь свою политевму. Формально они все могли быть изгнаны из города, что по организационным причинам было реализовано как введение ограничения на место проживания внутри города[59][63]. Американский историк Джон Гейджер[en] считает, что деятельность Исидора и Лампона имела антиримскую направленность, и евреи были не её целью, а только непосредственными жертвами[105][106]. С ним согласен Петер Шэфер[en], указывающий, что воцарение Гая сместило баланс сил в Александрии[78]. В то же время остаётся неясным, каким образом антиримские настроения трансформировались в акты насилия против евреев[103].
По мнению современного израильского историка Мириам Пуччи бен Зеев[d], антагонизм между греками и евреями не выходил за границы высших классов[107]. Поскольку явное противодействие Риму было опасным, ненависть к оккупантам вымещали на евреях, которые воспринимались как находящиеся под защитой императорской власти. По другой распространённой гипотезе, александрийцы, напротив, поощрялись к антиеврейским выступлениям самими римлянами[102]. Американский антиковед Эрих Груэн[en] считает маловероятным, чтобы упоминаемые Филоном «сообщества и союзы», запрещённые Флакком в начале своего правления, играли заметную роль в преследовании евреев[108]. Из описания Филона невозможно понять, о каких объединениях идёт речь. Вероятно, имеются в виду обычные для греко-римского мира объединения горожан (thiasoi, synodoi и klinai). Хотя Филон пренебрежительно характеризует их участников как порочную неуправляемую толпу, запрет клубов привёл к исчезновению значительной части общественной жизни в Александрии. По мнению С. Гамбетти, такие меры благоприятствовали евреям, что объясняет первоначальные похвалы Филона в адрес Флакка[109]. Итальянский антиковед Леллия Кракко Руджини[en] ищет причины противостояния в социоэкономической сфере и характеризует акты антиеврейской агрессии греческого «пролетариата» как типичные выступления толпы в городах доиндустриальной эры[110]. В рассказе Филона не всегда возможно определить, где под «александрийцами» понимаются греки, а где — коренное население Египта. Находясь на нижней ступени социальной лестницы, последние были жизненно заинтересованы в понижении статуса евреев. Как видно из эпизода с Геликоном, существовала давняя взаимная враждебность между евреями и коптами[111]. Э. Груэн обращает внимание на многочисленные инвективы еврейских авторов в текстах начала Римской эпохи в адрес египтян. В Третьем Оракуле Сивилл, в повести «Иосиф и Асенат», копты показаны как невежественные идолопоклонники[112]. На основании детального анализа словоупотребления в книгах Филона исследователи рассматривают и другие возможные нюансы межэтнических отношений в Александрии, из которых вытекала потребность в усугублении маргинализации коптов. По одной из версий, Филон, будучи негативно настроенным к грекам, в своём повествовании уподобил их египтянам. По другой, он описывал события позднее, и его аудиторией была греческая элита[113].
Возможно, «демонизация» евреев в Александрии имела длительную историю и, как полагает Дж. Аткинсон, вряд ли имела определяющее значение как причина событий 38 года[комм. 10][71]. По мнению Р. Олстона, анализ и интерпретацию событий полезно вести с точки зрения социологии города[115]. Общим местом старой историографии является утверждение, что евреи стремились к равным с греками правам. Идрис Белл, обнаруживший письмо императора Клавдия к александрийцам, полагал, что желание получить греческое гражданство было всеобщим среди евреев, и их настойчивость в своих стремлениях стала одной из причин погрома[116][117]. По мнению Мэри Смоллвуд, возникшая к 30-м годам напряжённость не носила национальный характер, а стала следствием бессильного раздражения греков против римской власти. Не имея возможность протестовать открыто, они вымещали свои чувства на евреях, которым, как считалось, римляне благоволят. Евреи, в свою очередь, стремились к исключению из налогообложения иным способом, нежели предполагающий публичную наготу эфебат или же требующее участия в языческих церемониях греческое гражданство[118]. Смоллвуд уточняет, что только сильно эллинизированное еврейское меньшинство («модернисты») было готово пойти на некоторое нарушение религиозных норм[119].
Евреи не были пассивными участниками событий, о чём свидетельствует эпизод с Агриппой. Вряд ли его появление в Александрии и дальнейшая вовлечённость в передачу приветственного послания Гаю были случайны[120]. Данное Филоном объяснение причин, по которым царь Иудеи предпочёл традиционному и безопасному северному маршруту заехать в Александрию, представляется неубедительным[121]. На провокационный характер его торжественного вступления в Александрию указывает Дж. Аткинсон, сравнив его с маршами[en]Оранжевого ордена в Северной Ирландии[54]. Израильский историк Арье Кашер[en] обращает внимание на различие в целях политической борьбы евреев, вытекающее из анализа сведений Иосифа Флавия и Филона. Если первый говорит о требовании евреев признать их гражданами Александрии, то у Филона речь идёт о достижении исополитии — равного статуса своей политевмы среди прочих этнических общин. Исследователь считает неубедительными отсылки к Филону и «Посланию к александрийцам», одному из папирусных документов той эпохи, приводимые с целью обосновать желание евреев к ассимиляции в Александрии[122][123][17]. П. Шэфер наиболее надёжным источником считает письмо Клавдия, из которого видно желание евреев получить «полное» александрийское гражданство, под которым, видимо, следует понимать равенство в правах с греками, не ограниченное статусом политевмы[124]. Виктор Чериковер[en] полагает, что евреи Александрии не могли смириться со своим униженным положением в греческом обществе и потому вели борьбу за свою эмансипацию[125]. В то же время евреи не были социально однородны, не все из них были богаты или даже грамотны, что допускает возможность наличия среди них различных политических целей[126].
Резюмируя сведения, датируемые периодом вскоре после погрома, прежде всего послание Клавдия александрийцам, В. Чериковер приходит к выводу, что александрийские евреи потерпели поражение в борьбе за свои права[127]. В дальнейшем, с приходом в Александрию групп евреев из других регионов, их борьба приняла более радикальный характер. Следующее столкновение между евреями и греками в 66 году привело, по данным Иосифа Флавия, к 50 000 погибших[128]. Император Веспасиан (правил в 69—79 годах) выступил в защиту евреев, отвергнув просьбу александрийцев лишить их гражданских прав в городе[85].
По мнению А. Ковельмана, у первого известного в истории погрома была важная черта — массовая антисемитская идеология, которая возбудила толпу александрийской черни к этой акции[129]. Как пишет ЕЭБЭ, еврейский погром был для того времени событием исключительным[28]. Чешский правовед Адальберт Полачек (чеш.Adalbert Polaček) сравнил события 38 года в Александрии с Холокостом, что, по мнению Мириам Пуччи бен Зеев, является методологически неверным[130].
Многие исследователи считают, что применять к рассматриваемым событиям термины «погром» и «антисемитизм» не следует как анахроничные. Нидерландский религиовед Питер Виллем ван дер Хорст[en], хотя и называет их «первым погромом», предпочитает говорить о «евреененавистничестве» (англ.Jew-hatred). Применительно к данному периоду встречается и термин «иудеофобия» (Judaeophobia)[131][132]. П. Шэфер ставит вопрос о том, можно ли всю совокупность известных фактов объяснить, рассматривая конфликт между римлянами, греками и евреями исключительно с политической точки зрения[133]. По мнению немецкого социолога Вернера Бергмана[de] и норвежского историка Кристарда Хоффмана[no], в птолемеевском и римском Египте нельзя указать примеров антисемитизма, а теория о наличии культурно-религиозного противостояния ничего не добавляет к объяснению причин событий 38 года[134]. Э. Груэн, отмечая беспрецедентность событий 38 года, не связывает их причины с антисемитизмом[135]. Соглашаясь с ним, Джон Коллинз[en] из Йельской семинарии[en] не находит в античности основы для возникновения чего-то подобного расовой теории и также не может уподобить события 38 года действиям Гитлера[136].
↑Филон приурочивает отплытие Агриппы из Рима к сезону летних пассатов (мельтеми). В Античности их началом считали 21 июня или 17 июля[48].
↑По мнению польского историка Й. Мелезе-Модржевски[en], целью Агриппы была встреча с алабархом Александром, братом Филона, у которого еврейский царь часто занимал деньги[49].
↑Филон называет участников погрома «толпой» (др.-греч.ὁ ὄχλος), отрицая, таким образом, их право действовать легально от имени народа (демоса)[58].
↑А. Керкеслагер предполагает, что упоминавшиеся выше изображения принадлежали Друзилле. В таком случае вина евреев состояла в отказе почтить память члена правящей династии Юлиев-Клавдиев, то есть государственной измене[61].
↑Император вернулся в Италию в мае 40 года, но в Риме появился только 31 августа[75].
↑Как и в других местах, Филона не интересует мотивация его оппонентов, и он о ней ничего не сообщает[76].
↑Суд состоялся 5 и 6 числа месяца пахонс[en] по египетскому календарю, приходящимися на 30 апреля и 1 мая, однако состояние папируса не позволяет определить год. В случае более поздней датировки речь идёт о Агриппе II, сыне участника событий 38 года[92].
↑По палеографическим соображениям данный документ (P. Oxy. VIII 1089) датируется III веком, но сам текст был, видимо, создан около 38 года[100].
↑Й. Мелезе-Модржевски отмечает, что из внешних признаков, отличающих греков от евреев, было только обрезание, а еврейских женщин можно было отличить от гречанок только по отказу есть свинину[114].
Atkinson J.[en]. Ethnic Cleansing in Roman Alexandria in 38 // Acta Classica. — Classical Association of South Africa, 2006. — Vol. 49. — P. 31—54. — JSTOR24595424.
Gambetti S.Alexandrian Pogrom // Antisemitism: a historical encyclopedia of prejudice and persecution / Richard S. Levy[en], editor. — Santa Barbara: ABC-CLIO, 2005. — Vol. 1 (A–K). — P. 9. — 828 p. — (Contemporary world issues). — ISBN 9781851094394.
Gambetti S. The Alexandrian Riots of 38 C.E. and the Persecution of the Jews. A Historical Reconstruction. — Leiden : BRILL, 2009. — Vol. 135. — 336 p. — (Supplements to the Journal for the Study of Judaism). — ISBN 978-90-47-44191-5. — ISSN1384-2161.
Kerkeslager A. Agrippa and the Mourning Rites for Drusilla in Alexandria // Journal for the Study of Judaism. — 2006. — Vol. 37, № 3. — P. 367—400.
Pucci Ben Zeev M. New Perspectives On the Jewish-Greek Hostilities in Alexandria During the Reign of Emperor Caligula // Journal for the Study of Judaism. — 1990. — Vol. XXI, № 2. — P. 227—235.
Ritter B. The Stasis in Alexandria in 38 CE and Its Aftermath // Judeans in the Greek cities of the Roman Empire: rights, citizenship and civil discord. — BRILL, 2015. — Vol. 170. — P. 132—183. — 341 p. — (Supplements to the Journal for the Study of Judaism). — ISBN 978-90-04-28983-3. — ISSN1384-2161.
Schäfer P.[en]. Judeophobia: attitudes toward the Jews in the ancient world. — Cambridge : Harvard University Press, 1997. — 306 p. — ISBN 0-674-48778-8.
Smallwood M. E.[en]. The Jews under Roman Rule from Pompey to Diocletian. A Study in Political Relations. — Leiden : BRILL, 1976. — 595 p. — ISBN 0-391-04155-X.
Philo’s Flaccus: the first pogrom: introduction, translation, and commentary / Van der Horst P.[en]. — Leiden : BRILL, 2003. — Vol. 2. — 277 p. — (Philo of Alexandria Commentary Series). — ISBN 90-04-13118-3. — ISSN1570-095X.
Van der Horst P. The first pogrom: Alexandria 38 CE // European Review. — 2006. — Vol. 10, № 4. — P. 469—484. — doi:10.1017/S1062798702000388.
Yoder J. Representatives of Roman Rule. Roman Provincial Governors in Luke-Acts. — Berlin/Boston : De Gruyter, 2014. — Bd. 209. — 368 p. — (Beihefte zur Zeitschrift für die neutestamentliche Wissenschaft). — ISBN 978-3-11-036603-7. — ISSN0171-6441.
на немецком языке
Bergmann W.[de], Hoffmann C.[no]. Kalkül oder «Massenwahn»? Eine soziologische Interpretation der antijüdischen Unruhen in Alexandria 38 n. Chr. // Antisemitismus und jüdische Geschichte. Studien zu Ehren von Herbert A. Strauss. — Berlin : WAV, 1987. — S. 15—46. — ISBN 3-88840-248-4.
Navarrete N. V. Die Acta Alexandrinorum im Lichte neuerer und neuester Papyrusfunde. — Paderborn : Ferdinand Schöningh[de], 2017. — (Sonderreihe der Abhandlungen Papyrologica Coloniensia). — ISBN 978-3-657-78863-7.
Эта статья входит в число избранных статей русскоязычного раздела Википедии.
